НА ГРАНИ ДВУХ СТОЛЕТИЙ

Наталья СОСНОВСКАЯ

Москва рубежа XIX - XX веков - особый мир, сочетающий в себе старину и новшества, оживлённую общественную жизнь и тихие улицы. Мало что осталось от давно ушедшей Москвы, а уклад жизни - неторопливый и размеренный - ушёл в прошлое навсегда.

Москву тогда называли большой деревней. Это не удивительно. Ведь ещё в начале XX века в городе не было нумерации домов, названия улиц и переулков повторялись, а некоторые из них могли называться по фамилии одного единственного владельца. Застройка была малоэтажной, дома в 8 -10 этажей считались "небоскрёбами". Освещение включали лишь по лунному календарю, в лунные ночи фонарей не зажигали. Часто говорили: "Москва православная", поскольку, как и в старину, почитались церковные праздники, чудотворные иконы, в городе было много церквей разных эпох. Москву называли купеческой, поскольку со второй половины XIX века именно купечество стало играть ведущую роль в жизни города: больницы и магазины, картинные галереи и приюты - многое создавалось на средства ведущих купеческих фамилий.
     Пожалуй, лучше всего описал эту своеобразную жизнь города В.А.Гиляровский -журналист, "король репортажа", живая легенда. Он знал о Москве всё, бывал в дорогих салонах, Английском клубе, трущобах Хитрова рынка, на Сухаревке... По его словам, "И роскошная обстановка, и избранное общество, и московские трущобы, где я часто бывал, - всё это у меня перемешивалось, и всё создавало интереснейшую, полную, разнообразную жизнь". Он любил Москву, знал малейшие детали её быта. В знаменитой книге "Москва и москвичи" перед нами предстают и конкретные люди, и типажи - извозчики, булочники, парикмахеры, и характерные диалоги на улицах города, и легенды. Благодаря Гиляровскому мы можем представить себе старый город среди сегодняшней суеты и спешки.
     Основным транспортом в городе до появления в 1881 году конки, а в 1899-м - трамвая были извозчики. Стоянка их располагалась на Лубянской площади. Пока извозчики пили чай в трактире, лошади кормились (у каждой на шее висел мешок с сеном) и пили воду. Вода вёдрами черпалась из великолепного водоразборного фонтана работы скульптора Витали. Московский извозчик имел особый облик: ".. .Старик в армяке, подпоясанном обрывками вылинявшей вожжи, в рыжей, овчинной шапке, из которой султаном торчит кусок пакли. Пузатая мохнатая лошадёнка запряжена в пошевни - низкие лубочные санки с низким сиденьем для пассажиров и перекинутой в передней части дощечкой для извозчика. Сбруя и вожжи верёвочные. За подпояской кнут". Диалог пассажира и извозчика: " А ты не сбежишь у меня? А то бывает: везёшь, везёшь, а он в проходные ворота - юрк! - Куда мне сбежать: я первый день в Москве... - То-то!". Была также распространена шутка, что в Москве лишь два трезвых кучера: один - на фронтоне Большого театра (Аполлон), второй - на Триумфальной арке (богиня Ника).
     О постройке первой, Николаевской железной дороги от Санкт-Петербурга до Москвы ходила легенда: "Николай I положил на карту линейку и провёл карандашом прямую черту от Москвы до Питера: "Чтобы не сбиться с линии - повешу!". В 1837 году в Москве появился Николаевский (Ленинградский) вокзал. Москвичи в испуге говорили: "Нечистая сила колёса крутит... Из одной ноздри пар, из другой - огонь и дым валит!".
     В Городской думе в начале XX века обсуждали и вопрос о метро. Москвичи с недоверием относились ко всему новому, по Москве ползли разные слухи, а священник одной из церквей говорил своим прихожанам: "За грехи наши ведут нас в преисподнюю земли...".
     Легенды о нечистой силе, привидениях и тому подобном были популярны в Москве всегда. О Сухаревой башне, уникальном строении XVIII века, говорили, что колдун Брюс варил в ней своё золото и что лежит там чёрная колдовская книга. На самом деле при Петре I в башне открылась Навигацкая школа, а после войны 1812 года здесь, вокруг башни, раскинулся огромный небывалый рынок, особое место, где продавали краденое, редкие вещи и некачественный товар. Основными лозунгами были: "Не обманешь - не продашь!" и "На грош пятаков". После победы над Наполеоном москвичи стали возвращаться в город и искать похищенные у них мародёрами ценные, памятные вещи. Тогда генерал-губернатор объявил: "Все вещи, откуда бы они ни были взяты, могут продаваться лишь один день - в воскресенье у Сухаревой башни". Так и повелось, что "сюда в старину москвичи ходили разыскивать украденные у них вещи, и не безуспешно, потому что исстари Сухаревка была местом сбыта краденного... Вещи продавались на Сухаревке дёшево, по случаю...". Было в те времена понятие "вещь Сухаревской работы", то есть некачественная, подделка. Но знатоки - антиквары и букинисты - составляли здесь свои коллекции.
     Многие, даже редчайшие книги можно было приобрести только тут. Библиофилы не пропускали ни одного воскресенья. Особым почётом у букинистов пользовались профессора И.Забелин, Н.Тихонравов, Е.Барсов. Но был и такой курьёзный случай: многие годы старый лакей покупал книги определённого размера с золочёными корешками. Оказалось, что именно так его господин подбирает себе библиотеку. Заходил иногда на Сухаревку владелец колокольного завода покупать "серебряный звон" -лом серебра и бронзы. "Чем больше небылиц разойдётся, тем звонче колокол отольётся" -гласила старинная поговорка. И начинали москвичи друг друга обманывать, измышляя небылицы одну краше другой. Так Сухаревка поставляла в город самые нелепые слухи. Она, по словам Гиляровского, вся вот в этом анекдоте: "Один художник вечером в воскресенье, возвращаясь с дачи, заехал на Сухаревку, где и купил великолепную старую вазу, точь-в-точь под пару имеющейся у него. Можете себе представить радость настоящего любителя... А дома его встретила прислуга и сообщила, что накануне громилы обокрали его квартиру. Он купил свою собственную вазу!".
     Большинство легенд и весёлых историй связано с московским торгом. Было несколько мест, особо любимых с давних пор москвичами. Охотный ряд получил своё название в незапамятные времена, когда в XIV веке здесь разрешено было продавать только битую птицу, добытую на охоте. Так и повелось, что до начала XX века продавали тут только съестное, отчего и называли его "Обжорным рядом". В Охотном ряду были знаменитые московские трактиры - "первая вещь", особая примета московской старины, подававшие традиционные русские блюда. Лучшими считались трактиры Тестова, Турина и Егорова. Каждый был чем-либо примечателен. Так, в трактире Егорова нельзя было курить и висели иконы по углам. Подавали в трактирах расстегаи, блины, икру, рыбу во всех видах, гурьевскую кашу (запечённую, с цукатами и орехами), байдаковские -12-ярусные - пироги (все виды начинки соединялись в одном пироге). В трактирах заключались сделки, обсуждались важнейшие дела. Основными посетителями были московские купцы.
     Очередей в старой Москве не было, только утром на Тверской у булочной Филиппова (Тверская, 10) толпился народ - таких саек и булок, чёрного хлеба прекрасного качества не было во всём городе. У Филиппова продавали жареные пирожки с мясом, яйцами, рисом, грибами, творогом, изюмом и вареньем. Иван Филиппов сам был личностью необычной. Любимой его поговоркой была: "И очень просто! Хлебушко заботу любит". Необыкновенное качество своего хлеба он объяснял тем, что мука у него не покупная, а своя, отборная рожь покупалась на местах, а на мельницах были поставлены свои люди. Чёрный хлеб, калачи и сайки ежедневно отправляли в Петербург к царскому двору. Пробовали печь на месте, но Филиппов доказывал, что невская вода не годится. С его именем связана легенда о появлении в Москве булки с изюмом: генерал-губернатору Закревскому, перед которым все трепетали, в сайке, полученной от Филиппова, попался таракан. Ивана Филиппова притащили к нему. "И очень даже просто, Ваше Превосходительство. Это - изюминка-с! И съел кусок с тараканом". Бегом после этого вбежал Филиппов в пекарню, схватил решето изюма, да в саечное тесто, к великому ужасу пекарей, и ввалил. Через час он уже угощал Закревского сайками с изюмом...
     На Тверской улице, напротив дома генерал-губернатора (нынешнее здание мэрии) находилась в те годы пожарная каланча. Пожары в Москве были явлением частым, а пожарные - героями, каждый день рисковавшими жизнью. Именно от Гиляровского мы знаем, что в Москве никогда не говорили "пожарники", а лишь "пожарные". Пожарниками же называли особого рода нищих, крестьян, приехавших просить милостыню из-за якобы случившегося у них пожара. Нищенство было особой профессией, с определёнными правилами, законами и сферами влияния.
     Вот такие истории волновали москвичей 100 лет назад, "на грани двух столетий, на переломе двух миров". Всё изменилось, но иногда видится и нечто общее в нравах Москвы, тогдашней и теперешней.