НЕСКУЧНЫЙ САД НИНЫ ГРЯЗНОВОЙ

Светлана ГАЛАГАНОВА

В эти весенние дни музыкальная общественность Москвы отметила юбилей Нины Эдуардовны Грязновой -учёного, композитора, музыкально-общественного деятеля.

Уподобив однажды человеческую жизнь возделыванию сада, Вольтер оставил в наследство всем грядущим поколениям журналистов образ, неисчерпаемый, как подземный ключ: каких только садов не произрастает на земле - сравнений и аналогий хватит на всё человечество! Однако мне кажется, что дело не столько в красоте и обилии "насаждений", сколько в отношении к ним "садовников". "Ах, если бы всё зависело только от нас!" - философски вздыхают одни, растягиваясь в шезлонгах. "Ах, если бы хоть кто-то это ценил!" - раздражённо роняют другие, демонстрируя трудовые мозоли. А третьи... третьи снуют себе по дорожкам - то с лейкой, то с лопатой и лишь счастливо улыбаются цветам и плодам, которых ждут-не дождутся толпящиеся за оградой люди. "Не за что!" - скажет "садовник" в ответ на их благодарности, а сам опять устремится что-то сеять, сажать, полоть... Этих третьих, к сожалению, совсем немного, но не заметить их невозможно - таким теплом от них веет, таким душевным здоровьем, таким нерушимым, радостным покоем! Людям кажется, что эти счастливчики обладают какой-то тайной, что они знают про нашу жизнь нечто крайне важное. Они и впрямь знают, только это давно не тайна: утечки информации происходят достаточно регулярно, с глубокой древности и по сей день. Вот одна из последних: "Жизнь ведь тоже - только миг, / только растворенье / нас самих - во всех других, / как бы им в даренье" (Б.Пастернак). Именно так и живёт эта умная, талантливая, обаятельная женщина, которую знает и любит чуть ли не вся музыкальная Москва. Скольким людям помогла Нина Эдуардовна своими обстоятельными научными консультациями, профессиональными советами (она ведь хранитель архивно-рукописных фондов ГЦММК им. М.И.Глинки)! Скольким зрителям открыла волшебный мир русских народных инструментов (она ведь уже 10 лет - в качестве заместителя председателя, композитора А.Курченко - организует заседания Клуба любителей музыки для РНИ в московском Доме композиторов)! Скольких школьников познакомила с гуслями, домрами, балалайками, жалейками, свирелями (она ведь прекрасный лектор, замечательный рассказчик)! Скольким музыкантам подарила свои самобытные произведения, скольких поддержала добрым напутственным словом (она ведь ещё и критик-рецензент)! Скольких пожилых людей спасла от одиночества, приведя в концертный зал (она ведь добровольно опекает бесчисленное количество ветеранских объединений)!
     Сочинять музыку Нина начала ещё в детстве - это напоминало интересную, увлекательную игру. В Ленинградской государственной консерватории им. Н.А.Римского-Корсакова (Петрозаводском филиале) композицией занималась под руководством народного артиста СССР Г.Р.Синисало, тогдашнего председателя Союза композиторов Карельской АССР. Но главной специальностью избрала музыковедение. Уже тогда, в юности, ярко проявилась многогранность её таланта. Студентку Грязнову интересовало всё - и погружение в смысловые глубины партитур, и архивные "раскопки", и сочинительство, и рецензирование концертов, и лекционно-пропагандистская работа. Слава Богу, что никто из наставников не стал бороться с подобным "разбрасыванием", что самой Нине не пришло в голову "укоротить" себя на одних поприщах ради достижений на других. Опытные педагоги хорошо знают: подобные "леонардовские" личности добиваются успеха либо сразу везде, либо нигде; требование "определиться" может разом загасить в них все "искры Божий". Однако постепенно творческие порывы молодого музыканта и учёного обрели вполне определённый общий вектор, имя которому - РНИ. "Что общего у ОРНИ (оркестра русских народных инструментов) и ОРВИ?" - шутят музыканты-народники. - "И тем, и другим легко заболеть". - "А в чём разница?". - "От первого невозможно излечиться". "Излечиться, может, и можно, но никто не хочет!" - смеётся Нина Эдуардовна. Да, зритель, хоть раз побывавший на настоящем "народном" концерте, где публика кричит и визжит от восторга, часто "погибает" для другой музыки; композитор, чьё сочинение прозвучало в исполнении ОРНИ, обязательно напишет новую музыку для того же состава; музыканта, опытно оценившего колористические и экспрессивные возможности гуслей, домры, балалайки, от них уже не оторвать. Так случилось в конце позапрошлого века с дворянином В.В.Андреевым, доводившим до экстаза взыскательный Париж "плебейскими" инструментами Руси; так случалось потом с тысячами интеллигентных горожан; так случилось и с москвичкой Ниной Грязновой, чьи сочинения звучат сегодня по всей России. Здесь и обработки народных песен и наигрышей для балалайки и фортепиано (в том числе для детей), и фантазии на темы фольклора народов Карелии для звончатых гуслей и фортепиано, и скерцино для малой домры и фортепиано, и разнообразные пьесы для ОРНИ (в том числе с солирующим гобоем), и трёхчастная сюита для ансамбля малых домр и дуэта гуслей, и увертюра "Праздник" для ОРНИ, и песня "Зима" на слова А.Шишкова (для голоса и ансамбля РНИ), и цикл "Из поэзии южных славян" для малой домры и звончатых гуслей, и многое, многое другое. Эту музыку с удовольствием исполняют наши лучшие оркестры и ансамбли народных инструментов (имени Н.Осипова, Н.Калинина, Н.Будашкина, "Русские узоры", "Россия", "Москва"). С Ниной Эдуардовной постоянно сотрудничают народный артист России В.Круглов, заслуженные артисты России С.Мишин, И.Сенин, лауреаты международных конкурсов Л.Муравьёва, В.Матряшин, другие "звёзды" народной музыки.
     Среди произведений Грязновой наибольшей известностью, несомненно, пользуется "Праздник" ("Который всегда с нами", - обязательно пошутит кто-нибудь из исполнителей). Эту небольшую виртуозную оркестровую увертюру кто-то из критиков сравнил с панно А.Матисса "Танец". Что касается экспрессии, то сравнение вполне правомочно, но только эта пляска наша, родная -буйный вихрь древнего славянского коло (стремительного хоровода), босиком, по мягкой траве, под шелест купальских дубрав ("шелестящая" музыка домровой группы во втором эпизоде). Движение усиливается, ликование нарастает, завершаясь восторженной, бравурной кодой. Не менее популярен цикл "Из поэзии южных славян" - три изящные пьесы-зарисовки на темы балканского фольклора. Поначалу у них было простое, ни к чему не обязывающее название ~ "Балканские миниатюры". Но композитор решил "вызвать огонь на себя", дав циклу новое название. "Ах, из поэзии!" - воскликнули начитанные слушатели, ударяясь в поэтические аналогии. В результате тонкая звукопись пьесы "Луна светит" потащила за собой все лунные ночи, когда-либо воспетые славянскими поэтами, как южными, так и западными. И что? А ничего: музыка Нины Грязновой легко и органично вместила их все, предусмотрительно оставив место для будущих литературных шедевров. Вот устремилась ввысь двудольная попевка у домры - всё выше, выше, словно взмах крыла таинственной ночной птицы на фоне мерцания летних звёзд (повторяющихся аккордовых триолей у гуслей): "Как тихо! Задержись! Я слышу перелёт / незримых журавлей, / я слышу, как ползёт / змея и по пути верхушки трав колышет" (А.Мицкевич). Вот зазвучала основная домровая тема - напевно, плавно, таинственно: "Когда луна в глубокий лес вонзит копьё..." (Я.Пиларж). То же и со сбежавшим от хозяина вольнолюбивым конём (тема албанской народной песни "Возчик, твой конь бежит!"), и с пляской деревенского весельчака Велико (тема болгарского танца "Тантико-тико, Велико!") - музыкально-смысловые образы неизменно "бьют в десятку", завораживая слушателя своей глубиной, тревожной глубиной лесного омута. Что касается "Коня", на которого особенно "западает" публика, то композитор к тому же выявил здесь огромный потенциал нераскрытых технических возможностей малой домры и звончатых гуслей: топот копыт имитируется ритмичными ударами по корпусу гуслей (с использованием закрытых струн), ржание изображается глиссандирующими сверху вниз квартами у домры, а в кульминации у гуслей возникают грозди диссонирующих аккордов, свисающие подобно тяжёлым, спелым плодам.
     Отдавая предпочтение музыке для РНИ, Грязнова не менее успешно работает и в других жанрах. Чего стоят одни лишь её вокальные произведения - романсы и песни на стихи А.Шишкова, Г.Яковлевой, баллада "Курган" на стихи А.Толстого, где композитор блестяще демонстрирует то, что в немецкой культуре называется Werktureue - "верность произведению". Грязнова никогда не пытается загонять литературный первоисточник под решётку своего личного эстетического опыта - она уважает опыт поэта, безраздельно доверяет ему, "идёт" за ним. В результате, положенное на музыку, произведение обретает ещё большую "свободу дыхания", ещё большую эмоциональную напряжённость. У композиторов издавна существует традиция посвящать свои сочинения событиям культурной жизни. Например, кантата С.Танеева "Я памятник себе воздвиг..." исполнялась на церемонии открытия памятника А.С.Пушкину в Москве. 20 января 2004 года в ГЦММК имени М.И.Глинки произошло событие не менее волнующее и долгожданное: после длительной реконструкции был, наконец, вновь открыт Органный зал. Праздничный концерт завершился увертюрой Нины Грязновой "Посвящение музею" (она ведь незаметно отработала здесь целых 30 лет!). Эта фантазия для двух фортепиано, блестяще исполненная знаменитым фортепианным дуэтом в составе солисток Московской государственной академической филармонии В. и С.Аптекарь-Айнагуловых, ещё раз подтвердила давно известную радостную истину: традиции классика, чьё имя носит музей, здесь не просто "свято чтут" и "бережно хранят", но и творчески развивают. Особенности стиля М.И.Глинки и его музыкального окружения переданы Грязновой настолько точно, что это может поначалу сбить с толку даже опытных музыковедов (вот бы шутки ради объявить как-нибудь эту увертюру как "неизвестное произведение" кого-нибудь из "Могучей кучки" и посмотреть, что будет!). Здесь и "бородинские" секвенции, и "глазуновский" симфонизм, и "отзвуки" то "Руслана и Людмилы", то "Вальса-фантазии", а в целом - абсолютно оригинальное, самобытное произведение, написанное современным музыкальным языком (впрочем, не без влияния С.Прокофьева и ритмической раскованности И.Стравинского). У Нины Грязновой есть одна удивительная особенность - и как у музыканта, и как у учёного, и просто как у человека: над ней никогда не тяготеет инерция одного ощущения, настроения, стиля, идеи - она проходит по ним быстрым, скользящим шагом, как по поверхности воды. Она никогда не позволяет пристрастиям, пусть даже очень правильным, брать себя в плен; её творческая свобода не может не поражать. Такое может позволить себе лишь человек с классической образованностью и высочайшей культурой. Достаточно бросить беглый взгляд на научные труды последних лет: "Переписка М.М.Ипполитова-Иванова и В.М.Зарудной", "Неизвестные фрагменты лекций Б.Л.Яворского о Бетховене", "Оперное творчество А.Виноградова", "Симфонические танцы С.В.Рахманинова" и т.д., и т.д. Каждая работа своей отточенностью и блеском напоминает законченное музыкальное произведение и читается почти как детектив (ведь в основе - неизвестные читателю интереснейшие архивно-рукописные материалы). Взять хотя бы опубликованную к 100-летию со дня рождения Д.Д.Шостаковича стенограмму творческой дискуссии в ленинградском Союзе советских композиторов, посвящённую критике оперы "Леди Макбет Мценского уезда" и балета "Светлый ручей". Подлинный, "непричёсанный" текст, дословные реплики и вопросы из зала, реакция на них выступающих - всё это создаёт потрясающий эффект личного присутствия читателя на том печально знаменитом совещании в феврале 1936 года, переносит нас в довоенный Ленинград, в иную эпоху.
     Грязнову постоянно куда-то зовут, о чём-то просят, втягивают в бесчисленные программы и проекты; она монтирует выставки (в том числе и за рубежом), выступает на конференциях, готовит концерты. "Мне жить не скучно!" - смеётся Нина Эдуардовна. "Если бы не разбрасывалась, сколько музыки могла бы написать!" - говорят о ней в Союзе московских композиторов. "Если бы не разбрасывалась, давно бы докторскую защитила!" - сокрушаются в научном отделе ГЦММК имени М.И.Глинки. "Займись она..." - так она и занимается, всем чем нужно, о чём просят душа и люди, "как бы им в даренье", не считаясь ни со временем, ни с собственными силами. А "если бы не разбрасывалась", так тогда бы... тогда бы не было и этого Сада, в котором так радостно, так весело, так интересно, которому позавидовал бы и сам Вольтер, - Нескучного Сада Нины Грязновой.