СВЯТОЙ ПРАВЕДНЫЙ ВОИН ФЁДОР УШАКОВ

«Корабль был его домом, его миром. На корабле он молился, на корабле он жил. Корабль – мир. В нём соединялось для Ушакова всё: молитва, заботы, устремления, чувствования, размышления».
          В.Ганичев

В 1807 г. прославленный флотоводец и кавалер разных орденов Фёдор Фёдорович Ушаков после завершения своего боевого поприща обосновался в трёх верстах от Санаксарского монастыря, архитектурный облик которого с этого расстояния воспринимается как трёхмачтовый парусный фрегат.
     Глядя на этот символический корабль, 62-летний адмирал, уволенный в отставку с мундиром и пенсионом полного жалованья, не мог не вспоминать и о своих кораблях, оставшихся в гавани такого теперь далёкого и такого родного для него Севастополя. Название этого «города нашей славы боевой», основанного в 1784 г. Екатериной II на древней греко-славянской земле на южном берегу Крыма, почти на том самом месте, где в 988 г. принял крещение князь Владимир, образовано из греческих слов «Севастос» и «полис», что означает «высокий, священный город».
     Будучи командующим Черноморским флотом, базирующимся в Севастополе, Ушаков много сил отдал не только на строительство новых, более мощных кораблей, но и на благоустройство нового города, проявив себя как замечательный хозяйственник и администратор. Поэтому город, сохраняющий священную память «о подвигах, о доблестях, о славе» многих поколений русских моряков, хранит память и о великом флотоводце в названии одной из своих площадей.
     Для самого же адмирала Севастополь был дорог ещё и тем, что здесь, в начале 1790-х годов, состоялась его встреча с Александром Васильевичем Суворовым. Встретились два «екатерининских орла», которые в своём самоотверженном служении Богу, престолу и Отечеству были очень похожими. Роднило их и отношение к тем, на чьи плечи ложится во все времена самое тяжёлое бремя войны, – к солдатам и матросам. Денис Давыдов заметил, что Суворов «положил руку на сердце солдата и изучил его биение». То же самое можно сказать и об Ушакове, проявлявшем постоянную заботу о людях и напоминавшем морским офицерам, что самое главное на корабле моряки.
     Вдали от родных берегов «труженики моря» становятся похожими на монастырских тружеников – не случайно Пётр Великий, создавая первый воинский устав, взял за образец устав монастырский. Несомненно, глубокая религиозность Ушакова и Суворова помогла им почувствовать в воинском уставе нечто большее, чем сухое изложение регламентаций. Они приняли воинский устав как основу, скрепляющую воинское братство в единый, живой организм по образу церковного единства. Таким единством были сплочены дружины Александра Невского, воины Дмитрия Донского, ополчение Минина и Пожарского.
     Армия и флот, которыми командовали Суворов и Ушаков, состояли из рекрутов, поэтому в отличие от наёмной армии европейцев они были в этническом и религиозном плане однородными, что являлось несомненным преимуществом: русские солдаты и моряки дрались не за деньги, а за веру, царя и Отечество – всё это наполняло их сердца особым воодушевлением и готовностью к подвигу. Укрепляя личным примером боевой дух своих «орлов», Суворов и Ушаков не проиграли ни одного сражения. Причём почти всегда – и полководец, и флотоводец – одерживали победы над противниками, превосходящими их и числом, и вооружением.
     Стратегически и тактически нацеленные только на атаку, они и мыслили одинаково. Суворовскому девизу «глазомер, быстрота, натиск» вполне соответствовала «тактика решительного боя» Ушакова. Никогда не подвергая людей необдуманному риску, они разрабатывали самым тщательным образом каждую боевую операцию, благодаря чему потери их личного состава были минимальными.
     В XVIII в. России повезло, что она имела на море и на суше таких замечательных военачальников. Именно благодаря взаимодействию армии Суворова и флота Ушакова решался исход военных кампаний. Так, в 1791 г., после удачного суворовского штурма турецкой крепости Измаил и побед русского флота под предводительством Ушакова над флотом Оттоманской Порты, был заключён Ясский мир. Турция, наконец, признала присоединение к России Крыма, Черноморского побережья от Южного Буга до Днестра и земель по реке Кубани. Существенным было и то, что турецкая сторона обязывалась не вмешиваться в дела Грузии, находившейся под протекторатом России.
     Севастопольская встреча Суворова, разменявшего уже шестой десяток, и Ушакова, которому не исполнилось ещё и пятидесяти, была поистине встречей двух триумфаторов. У Суворова в качестве боевых трофеев были Кинбурн, Фокшаны, Рымник и Измаил. Военный гений Ушакова, проявившийся со всей очевидностью в боях при Фидониси, у Керчи, Тендры и особенно у мыса Калиакрия, также не вызывал никаких сомнений. Сражение, состоявшееся у мыса Калиакрия 31 июля 1791 г., ошеломило не только тех, кто видел его, но даже и тех, кто слышал об этой блистательной победе русского флота. Ушакову удалось во время этой битвы превратить проигрышную ситуацию в выигрышную. Находясь на боевом корабле «Рождество Христово» во главе эскадры, Ушаков прошёл тремя колоннами между берегом, ощетинившимся турецкими батареями и турецким флотом. Несмотря на численное превосходство и благоприятный ветер, дувший с берега, турки, не ожидавшие такого смелого и парадоксального манёвра со стороны русских, открыли в суматохе и панике отчаянную стрельбу… друг в друга – и потерпели полное поражение. В донесении Екатерине II Потёмкин-Таврический сообщил об этой морской баталии как о «совершенной победе» русского флотоводца. Суворов откликнулся молниеносным приветствием: «Виват, Ушаков!».
     Суворову глубоко импонировал столь смелый и динамичный «батальный почерк» Ушакова. В 1799 г., оказавшись в Средиземноморье, два полководца слаженностью своих действий решили исход очередной, Итальянской, кампании, в которой, кстати, Стамбул выступал уже в качестве союзника.
     Во время этой кампании Суворов прославился своим фантастическим переходом через Альпы; Ушаков отличился взятием неприступной крепости на острове Корфу, оккупированном французами. Когда крепость пала, русского адмирала поздравил с этой победой предводитель английской эскадры адмирал Нельсон. Но самым радостным было короткое поздравление Суворова: «Ура русскому флоту! Я теперь говорю самому себе: зачем не был я при Корфу хотя бы мичманом!». Они умели не только воевать, но и отдавать должное воинскому таланту, мужеству, героизму.
     Во время сражения за Корфу русские проявили удивительное великодушие по отношению к поверженным французам, спасая их от турок, которые устроили настоящее кровавое пиршество, истребляя сдававшихся французов, поскольку за каждого убитого они получали от своих турецких командиров несколько золотых монет. И вот, спасая головы своих врагов, т. е. офицеров и солдат французского гарнизона, офицеры и солдаты Ушакова отдавали янычарам все свои деньги.
     После завершения штурма Ушаков, по примеру победителя Полтавской битвы, которого глубоко почитал с самого детства, пригласил побеждённых французов на свой флагманский корабль, как когда-то пригласил Пётр I в свой шатёр потерпевших поражение шведов, чтобы отметить вместе с ними за чашей вина «славную викторию». Великодушие командующего было подкреплено ещё и тем, что по его распоряжению французам для их благополучного возвращения домой было предоставлено два корабля, снаряжённых пушками.
     Будучи по своим убеждениям монархистом, адмирал Ушаков тем не менее решительно способствовал тому, чтобы после ухода французов на Ионических островах была принята Конституция, т. е. возникла первая греческая Республика. При этом он сильно рисковал: очень скоро в Петербург полетят донесения завистников и недоброжелателей о его «самоуправстве». Но советоваться с Петербургом было некогда: как и в бою, когда необходимо незамедлительно принимать решение и начинать «атаку с ходу», здесь тоже надо было действовать решительно, учитывая всё – и национальные особенности, и культуру, и экономику, и религиозные настроения. И здесь Ушаков предстаёт как удивительно тонкий политик и государственный деятель. Он, убеждённый монархист, признал тот факт, что в греческом обществе за то время, когда на островах господствовали французские республиканцы, в настроении людей произошли серьёзные изменения, которые свидетельствовали о том, что теперь самое разумное решение, позволяющее не допустить гражданской войны, состоит в том, чтобы установить на островах республиканское правление. И именно это избавляло Ионические острова от их прямого включения в состав Османской империи. Таким образом, освобождённые русско-турецкими войсками жители греческих островов, оставаясь номинально под верховной властью султана, могли вместе с тем проводить собственную национальную политику.
     Освобождение греческих островов совпало с самым светлым православным праздником – Пасхой. Для греков, исповедующих православие, это, несомненно, был двойной праздник. Они убедились, что Россия не искала выгоды и не стремилась к приобретению земель. Она пожертвовала своими сыновьями для защиты православной веры, поруганной здесь безбожными французами, которые грабили православные храмы и устраивали в них конюшни. Через 12 лет французы повторят те же самые кощунства в России, за что и понесут заслуженное наказание, потерпев полное поражение в самой своей авантюрной кампании 1812 г.
     Через полгода эскадра Ушакова покинет Ионические острова, где о русских навсегда останется благодарная память. Особенно будут хранить эту память на острове Корфу, на котором до сегодняшнего дня одна из улиц названа в честь русского адмирала.
     Покидая на линейном парусном флагмане «Святой Павел» остров Корфу, командующий русской эскадрой испытывал не только чувство удовлетворения за то, что ему и его команде, несмотря на все жертвы, удалось исполнить воинский долг, но и горечь оттого, что многое не удалось во время этой Итальянской кампании довести до конца. Дело в том, что Павел I, убедившийся в неверности своих союзников – Англии и Австрии, отдал Суворову и Ушакову рескрипт о возвращении армии и флота в Россию.
     Через полгода после возвращения на родину Александр Васильевич Суворов, получивший за Итальянскую кампанию чин генералиссимуса, скончался в Петербурге. Его желание провести остаток дней в Ниловой пустыне не осуществилось. Великого полководца похоронили в мае 1800 г. Александро-Невской лавре под плитой с лаконичной надписью: «Здесь лежит Суворов». В октябре того же года эскадра Ушакова вернулась Севастополь.
     Вскоре император Павел I, всё больше и больше начинавший понимать значение флота для России, погиб от рук заговорщиков. Его жизнь оборвалась именно тогда, когда он, преодолевая импульсивные черты своего романтического характера, становился реальным и трезвым политиком, внося в русскую действительность многие положительные перемены. Вступивший после него на престол Александр I, хотя и пообещал, что «всё будет, как при бабушке», тем не менее русский флот при нём начал обрастать, как метафорически выразился писатель-историк Валерий Ганичев, «ракушками безразличия».
     Для Ушакова эта эпоха безразличия к делу, которому он посвятил свою жизнь, стала личной драмой. После 44 лет безупречной службы и участия в сорока кампаниях ему было нелегко 19 декабря 1806 г. подать прошение об отставке.
     Оказавшись не у дел, он всё же не верил, что Россия навсегда отказалась от флота, от своего морского статуса, утверждённого Петром I, писавшим в 1696 г. Боярской думе: «Воевать морем, понеже зело блиско есть и удобно много крат паче, нежели сухим путём». Боярская дума тотчас приняла решение: «Морским судам быть». И вот, через 100 с лишним лет после громких морских побед на Азовском, Чёрном, Балтийском и Средиземном морях морское дело России начало приходить в упадок. И всё же благодаря тому, что адмирал Ушаков воспитал блестящую плеяду капитанов и командиров, преданных морской профессии, военно-морской флот со временем смог возродиться.
     Самому же командующему предстояло после отставки иное поприще. Его потянуло в Санаксарский монастырь, где в 1791 г. закончил свою земную жизнь старец Фёдор, его родной дядя, с которым он пребывал в постоянном молитвенном общении. Санаксарский монастырь стал для прославленного флотоводца настоящим «духовным флагманом» в бурном житейском море, где требуются от набранной команды ещё большие мужество, терпение, бесстрашие и, главное, искренняя вера в своего Кормчего.
     Такая вера у Фёдора Ушакова была с самого детства. Правда, он, живший в миру как монах, не стал насельником монастыря. Он построил в трёх верстах от него в селе Алексеевка Темниковского уезда Тамбовской губернии небольшой дом на самом холме, откуда была видна обитель его духовного отца – старца Фёдора, которого он почитал как святого.
     Дом Ушакова был открыт для всех, кто нуждался в помощи. К нему со всей округи шли нищие, бедные, убогие. Всем он оказывал милость и поддержку. Щедрые пожертвования оказывал он и монастырю, где по приглашению настоятеля в Великий пост жил в предоставленной ему келье. Соседние помещики, глядя на старого адмирала, сначала удивлялись его расточительности, но постепенно и сами прониклись духом благотворительности и милосердия.
     Не пожелав остаться в Петербурге, здесь, на природе, среди простого народа Фёдор Ушаков часто вспоминал и свои родные места – село Бурнаково Романовского уезда Ярославской провинции Московской губернии, где он родился в семье отставного сержанта Преображенского полка, обедневшего дворянина Фёдора Игнатьевича Ушакова. Будучи уже в звании вице-адмирала, Фёдор Ушаков выяснил по сохранившимся документам в Коллегии иностранных дел, что его род происходит от косогского князя Редеди. Однако в отроческом возрасте он воспитывался не как княжеский отпрыск, а как все деревенские дети: учился косить, запрягать лошадь, столярничать, рыбачить. Кроме того, он быстрее всех своих сверстников связывал плоты и, плавая на них по Волге, мечтал уже тогда о том, чтобы поступить на флот. Когда в 1761 г. Фёдору исполнилось 16 лет, отец отвёз его в Петербург, где он поступил в Морской шляхетный корпус, готовивший морских офицеров.
     О многом думал и вспоминал прославленный флотоводец, но более всего усердно молился за своих родных, близких, погибших товарищах-командирах и подчинённых, оставшихся в далёких землях и на дне морском, где мог бы остаться и он. Скончался Фёдор Фёдорович Ушаков 15 октября 1817 г. и был похоронен в Санаксарском монастыре подле своего родственника – старца Фёдора, также прославленного в лике святых Православной церкви.
     5 августа 2001 г., в день Почаевской иконы Божией Матери, в Санаксарском монастыре состоялось прославление праведного воина Фёдора Ушакова. В этом прославлении принимал участие митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, который в настоящее время возглавил управление кораблём Русской православной церкви, будучи возведён на патриарший престол.
     В самый торжественный момент, когда мощевицу с останками святого из рук военных приняли архиепископы, необходимо было накрыть её плащаницей. Однако монах, которому было это поручено, от волнения замешкался. И тогда находившийся рядом командующий Черноморским флотом быстро сорвал с древка флаг флота и, исправляя допущенную оплошность, накрыл этим флагом святые останки. После завершения чина прославления командующий, обращаясь к настоятелю с просьбой не применять к монаху никакой строгости, справедливо заметил: «Ведь ему, Фёдору Фёдоровичу, и предстояло отплыть в святую жизнь под Андреевским флагом его Черноморского флота».

Пётр БАРАНОВСКИЙ