НАРИСОВАТЬ МУЗЫКУ

Это не метафора: речь пойдёт о первом в мире, до сих пор не имеющем аналогов фотоэлектронном синтезаторе звуков, пополнившем коллекцию редких музыкальных инструментов Государственного центрального музея музыкальной культуры имени М.И.Глинки.

Помните тяжело переливающееся, давящее на нервы гудение Океана в фильме «Солярис»? А звуковой фон преследования в «Бриллиантовой руке» бедного Геши (А.Миронова) страшной загипсованной лапой? Может быть, кто-то припомнит ещё и сцену самоубийства Гитлера в сериале «Освобождение» или «Зеркало», где тоже звучит нечто тревожно-завораживающее, «потустороннее». Эти «неземные» звуковые эффекты (они присутствуют и во множестве других фильмов той поры) достигнуты при помощи музыкальной чудо-машины по имени АНС (Александр Николаевич Скрябин). Речь пойдёт об её создателе, конструкторе Евгении Александровиче Мурзине, «советском Леонардо», вдохновлённом скрябинскими экспериментами на поиск принципиально новых способов генерации звука и управления звучанием; об удивительном времени, формировавшем в бараках и коммуналках личностей, сопоставимых по масштабам творческой мысли с титанами Возрождения, во всё ещё неведомой для многих области искусства, имя которой – электронная музыка.
     
     … Евгений Александрович Мурзин родился в 1914 г. в Самаре. С отличием окончил техникум, затем (тоже с отличием) Московский инженерностроительный институт. Незаурядная одарённость молодого человека проявилась к тому времени настолько ярко, что в аспирантуре ему предоставили отдельную комнату (роскошь по тевременам невиданная). Здесь Евгений собственноручно собрал магнитофон с тремя скоростями и четырьмя динамиками, ставший предметом восхищения всего студгородка (магнитофонов у нас тогда не видывали). Но аспиранта МИСИ интересовала не только техника. Его увлекали лирика Тютчева и Фета, ранний Маяковский и проза А.Франса, творчество Гойи и Врубеля, американский джаз и фортепианная музыка. Бесплатный чай и хлеб с горчицей в студенческой столовой поддерживали юных интеллектуалов в периоды безденежья, давая силы для жадного поглощения новейших научных публикаций, разработки фантастических проектов, походов в консерваторию, коллекционирования книг и грамзаписей (когда однажды в общежитии возникла угроза пожара, Женя поспешил вынести самое ценное – два чемодана пластинок).
     Дружба с работником фонотеки Радиокомитета СССР К.Л.Солошеком, ставшим впоследствии директором специализированного магазина грампластинок, ввела Евгения в круг московских меломанов, а через него – в волшебный мир музыки Скрябина. Мечта русского композитора о выходе за пределы темперированного строя, его опередившие время эксперименты захватили воображение молодого учёного. Евгений штудирует книги по музыкальной теории, вникает в тонкости музыкальной акустики. Он задаётся целью максимально расширить звуковой строй, создать инструмент с гигантской палитрой музыкальных красок, позволяющий композитору непосредственно воспроизводить и редактировать сочинённые фрагменты. Так возникла идея графического управления звучанием. Её рождению способствовало появление в 30-е годы прошлого века «говорящего» кинематографа: если на киноленте имеется оптическая звуковая дорожка, если звуковую волну можно увидеть, то почему бы не попытаться нарисовать её?
     В 1938 г. Мурзин представил свою разработку на суд профессионалов. Проект был горячо поддержан заведующим лабораторией музыкальной акустики Московской консерватории профессором Н.Гарбузовым, известным ленинградским музыковедом и изобретателем Е.Шолпо, сотрудником Московского научно-исследовательского кино-фотоинститута Б.Янковским, математиком, скрипачом, художником. Но началась война. Старший техник-лейтенант Мурзин был направлен в распоряжение Генштаба, а проект АНСа уступил место проекту электромеханического поправочника для прицельного управления огнём зенитной артиллерии, ставшего впоследствии образцом для всех наземных артиллерийских систем. Эти и последующие военно-технические разработки легли в основу защищённой в 1945 г. кандидатской диссертации.
     После Победы Евгений Александрович занял должность главного конструктора аппаратуры Командного пункта Истребительного авиационного корпуса ПВО СССР. Лауреат Сталинской премии, он мог стать генералом, доктором наук. Но музыкальная страсть оказалась сильнее, и в течение десяти послевоенных лет, при шестидневной рабочей неделе и ненормированном рабочем дне, в комнате барака, где вместе с «Леонардо» обитали его жена и дочка, шла непрерывная работа по созданию синтезатора. Маленькой Юле на всю жизнь запомнился неистребимый запах канифоли и склонённая фигура папы с паяльником в руках. Помимо занимавшего бо?льшую часть комнаты макета АНСа, здесь помещались два собранных хозяином громоздких магнитофона, рояль, динамики, столамповый усилитель, коробки с пластинками и записями. Юлия Евгеньевна вспоминает, как собирались в этом «интерьере» любители музыки, устраивались домашние аудио-концерты с заранее напечатанными программками, обсуждались литературные новинки. Эти типичные для тех лет картинки – не просто штрихи к биографии талантливого советского изобретателя. Они – кадры эпохи, свидетельства о стране, «которую мы потеряли», о её научно-технической элите – творческих, увлечённых, внутренне свободных бессребрениках, легко «летавших» над кошмаром послевоенного быта.
     Авторское свидетельство на первую модель АНСа было получено в 1957 г. Синтезатор Мурзина стал прародителем музыкального компьютера: он обладал и долговременной памятью (вращающимися дисками оптических фонограмм), и оперативной («партитура» и кодирование информации о ритме и высоте звучания аналогичны здесь режиму «Piano Roll» в современных программах музыкального редактирования), и своеобразными «дисками» и «дискетами» для хранения информации (сменными пластинами-«партитурами»). «Партитура» АНСа представляет собой стекло, покрытое чёрной несохнущей краской, а мелодия – определённую последовательность прозрачных штрихов (наносимых специальным устройством кодов высоты и длительности звуков). Управляемое движение партитуры обращает коды в звучание при помощи фотоэлектрических преобразователей. Благодаря самой природе фотооптического синтеза АНС не имеет фиксированной окраски звука: его голос может быть любым – низким или высоким, выдержанным или отрывистым, сглаженным или хриплым, тонким или объёмным, знакомым или незнакомым. Он легко «рисует» самые различные образы – симфонического оркестра, тучи насекомых, восходящего солнца, извергающегося вулкана…
     Через два года синтезатор зазвучал в доме своего «духовного отца»: Комитет по изобретениям и открытиям при Совмине СССР официально обратился к директору Музея-квартиры А.Н.Скрябина с просьбой установить там воплощение скрябинской мечты. Началась не менее кропотливая работа по практическому изучению возможностей синтезатора. В московских музыкальных вузах появились написанные от руки приглашения «поработать в области синтеза звука». На клич изобретателя слетелся весь тогдашний музыкальный авангард – композиторы Э.Артемьев, С.Крейчи, А.Шнитке, Э.Денисов, С.Губайдулина, А.Немтин, А.Волконский, О.Булошкин, Ш.Каллош. В музее незаметно возникла студия синтетической музыки; рождались новаторские сочинения, устраивались концерты, кипели споры. Международное признание пришло к АНСу после демонстрации на советских выставках в Лондоне и Париже полиэкранного фильма «В космос!», музыку к которому написали Э.Артемьев и С.Крейчи. В это же время АНС был удостоен Большой золотой медали ВДНХ.
     Оставалось выпустить промышленный образец синтезатора и добиться официального открытия полноценной студии (в музее можно было работать лишь в определённые часы). «Пробить» и то, и другое помог Союз композиторов в лице Т.Хренникова и Д.Шостаковича. В Московском НИИ приборной автоматики, где Евгений Александрович руководил одним из отделов, была создана специальная лаборатория для изготовления опытного промышленного образца АНСа, и в 1964 г. его автор уже демонстрировал своё детище на советской торгово-промышленной выставке в Италии. А экспериментальная студия электронной музыки была открыта при фирме «Мелодия», расположившейся на первом этаже скрябинского особняка. Её директором стал уволившийся в запас инженер-полковник Мурзин. «Один из ведущих центров электронного авангарда находится в Москве», – написала в 1968 г. итальянская газета «La Stampa». А руководителю центра оставалось жить всего два года…
     Его неизлечимый недуг и сегодня вызывает внутренний протест, воспринимается как трагическая нелепость. Сколько гениальных идей и прозрений в его чертежах, записях, проектах! Сколько отраслей отечественной науки хранят глубокие следы, оставленные этим удивительным человеком! Мурзин работал над созданием индивидуального летательного аппарата, использующего мускульную силу человека; он исследовал телепатический феномен, природу вируса (который рассматривал не только как разрушителя жизни, но и как форму её информационной защиты); он разработал приборы, которые позволили бы видеть незрячим и слышать глухим (один образец был уже создан, но, к нашему всеобщему стыду, исчез так же бесследно, как и первая модель АНСа). Евгений Александрович успел решить и главную проблему синтетической музыки, связанную с невозможностью для последующих исполнителей-интерпретаторов открывать новые глубины в записанном на синтезаторе идеальном авторском исполнении его сочинения: конструктор разработал ещё один проект АНСа, исполнительский (он тоже остался в эскизах). Когда болезнь загнала изобретателя в больничную палату, он стал писать книгу – фундаментальный труд о сущности жизни, информации, о феномене человека и познании им окружающего мира, о закономерностях эстетического восприятия, о путях развития электронной музыки. Именно эта книга, недавно выпущенная издательским домом «Композитор», вырвала имя Мурзина из плена позорного забвения.
     После смерти Евгения Александровича у АНСа появился добровольный хранитель в лице композитора С.Крейчи: когда студию в скрябинском доме закрыли, Станислав Антонович перевёз синтезатор в лабораторию структурной лингвистики филфака МГУ. Там АНС в основном использовался для экспериментов по синтезу звучащей речи. Но в 2004 г. началось переоборудование помещения под учебные классы, и синтезатор вновь пришлось спасать. На сей раз он обрёл пристанище в лаборатории музыкальной акустики Московской консерватории. Казалось бы, всё возвратилось на кру?ги своя, ведь именно здесь и начиналась когда-то российская АНСиана. Однако творческого энтузиазма, кипевшего в те годы, теперь уже не наблюдалось, и «народная тропа» к АНСу стала зарастать. К тому же ни в МГУ, ни в консерватории он так и не был поставлен на баланс, т.е. Фактически оставался ничейным. Всё это угнетало и беспокоило Ю.Е.Мурзину, с болью наблюдавшую все эти годы за погружением в Лету уникального творения своего отца. Когда же стало известно, что беспризорный АНС собираются отправить в «бессрочную ссылку» в Австрию (конкретные даты в договоре о его экспонировании почему-то отсутствовали), встревоженная Юлия Евгеньевна обратилась в Министерство культуры РФ. Оно-то и определило синтезатор Мурзина в ГЦММК имени М.И.Глинки, ибо где как не в главном музыкальном музее страны надлежит находиться одному из ярчайших музыкально-технологических достижений и символов минувшей эпохи.
     Впрочем, АНС принадлежит не столько прошлому, сколько будущему: его художественновыразительные возможности ещё не раскрыты и не изучены. А раскрывать и изучать их у нас есть кому: при Союзе композиторов РФ уже почти 20 лет существует основанная народным артистом РФ Э.Артемьевым Ассоциация электроакустической музыки России, весьма уважаемая в соответствующей Международной конфедерации (ICEM) при ЮНЕСКО; музыканты-электронщики обсуждают свои проблемы в солидном журнале В«Музыка для синтезатораВ»; по мнению авторитетных зарубежных композиторов (например, Франсуазы Барьер), именно у нас наиболее интересно претворяется в жизнь идея стилевого музыкального симбиоза – объединения на паритетной основе классической музыки прошлых веков с современными компьютерными и мультимедийными технологиями. Будем надеяться, что переселение на улицу Фадеева станет для АНСа началом нового этапа в его увенчанной лаврами творческой биографии. А пока что посетители музея благоговейно фотографируются с ним…

Светлана ГАЛАГАНОВА