"СОВЕСТЬ МУЗЫКАЛЬНОЙ МОСКВЫ"

Светлана ГАЛАГАНОВА

Так называли Сергея Ивановича Танеева. 25 ноября 2006 года Москва отметила 150-летие со дня рождения великого русского композитора.

Значение многосторонней деятельности С.И.Танеева - выдающегося пианиста, композитора, музыкального теоретика, педагога, общественного деятеля - простирается далеко за пределы его родины, его эпохи. И всё-таки именно с Москвой связаны труды этого замечательного человека, всё-таки именно на наших музыкальных скрижалях навечно записано его имя. Здесь, в блаженном покое пречистенских переулков, утопающих то в зелени садов, то в белизне сугробов, Танеев прожил почти всю свою жизнь. После смерти родителей он поселился вместе с нянюшкой, Пелагеей Васильевной Чижовой, в Малом Власьевском переулке. Этот небольшой флигель (дом № 2) вошёл в историю как "танеевский домик". Сюда съезжались на знаменитые "танеевские вторники" С.Рахманинов и А.Скрябин, А.Аренский и М.Чайковский, К.Тимирязев и члены семьи Толстых, А.Васнецов и Андрей Белый, а вместе с ними - никому не известные "упования всея Руси". Здесь впервые исполнялись новые музыкальные произведения, читались стихи и проза, обсуждались дерзновенные "прожекты". Сразу же после кончины Сергея Ивановича в 1915 году М.И.Чайковский принялся хлопотать о создании в этом доме музея Танеева, но вскоре умер и сам, а ещё через год грянула революция...
      "Танеевский домик" - жалкий, облупленный, аварийный - чудом дожил до 150-летия своего прославленного хозяина. Музея здесь всё еще нет, но, как считают в ГЦММК имени М.И.Глинки, которому Правительство Москвы передало мемориальную постройку, его открытие уже не за горами. Пока же можно просто постоять на противоположном тротуаре и попытаться представить протекавшую здесь некогда уютную, неспешную жизнь. Вот замелькал в предутренней тьме за окнами свечной огонёк: это Пелагея Васильевна идёт будить своего обожаемого "батюшку" Сергея Ивановича, с которым они вместе пойдут к ранней обедне (сегодня - праздник). Вот выросли над трубами столбики дыма: затопили печи. Вот выходят из дома, направляясь к соседнему Власьевскому храму, осанистый полный мужчина с лицом русского священника и пожилая женщина в просторном ватном салопе. (Пелагея Васильевна стала своему воспитаннику и экономкой, и кухаркой, и секретарём, и сиделкой во время болезни, и самым близким другом.) А когда они вернутся, Сергей Иванович наскоро "покушает" чаю и сразу же отправится к студентам, в консерваторию. Как бы рано ни являлись в класс ученики Танеева, они всегда обнаруживали своего педагога за роялем. "Уж не заснул ли он тут вчера?", - мелькало порой в молодых умах. "Уж не заснул ли мой батюшка?", - беспокоилась Пелагея Васильевна, глядя на полоску света, пробивавшуюся ночью из-под двери кабинета. Когда же свет, наконец, гас, облегчённо вздыхала: "Слава Богу! Стало быть, опять завлёкся...". Впрочем, мы, кажется, тоже "завлеклись" - пора вернуться назад, к началу.
     1866 год вошёл в историю Москвы как год открытия долгожданной консерватории, второго в России высшего музыкального учебного заведения. Москвичи ликовали: то-то, Петербург! младший-то Рубинштейн старшему не уступит! Один из 150 счастливчиков, переступивших в сентябре порог красивого здания у Арбатских ворот, обращал на себя внимание своим слишком уж юным возрастом. Это был Серёжа Танеев, недавно переехавший с родителями в Москву из родного Владимира. Мальчику, который лучше всех (!) выдержал труднейшие вступительные "испытания", было всего 9 лет! Это ему было суждено стать первым обладателем консерваторской золотой медали, достойным преемником своих наставников - Н.Г.Рубинштейна и П.И.Чайковского, создателем уникальной школы, из которой вышло несколько поколений русских музыкантов; это ему было суждено вытащить консерваторию из тяжелейшего кризиса, когда после смерти в 1881 году своего создателя она погрузилась в болото склок и интриг. И когда Сергея Ивановича уже не было в живых, музыкальная жизнь Москвы ещё долго была, по слову Б.В.Асафьева, "отеплена лучами танеевской культуры". Ещё бы! Ведь среди птенцов танеевского гнезда были А.Александров, К.Игумнов, Б.Яворский, Н.Метнер, З.Палиашвили, С.Ляпунов, Г.Конюс, Р.Глиэр, Л.Николаев и многие-многие другие композиторы, исполнители, музыковеды, педагоги.
     Всероссийская, а затем и европейская слава вначале пришла к Танееву как к пианисту-виртуозу. Он был одним из самых глубоких интерпретаторов Баха, Моцарта, Бетховена, Шумана, неустанным пропагандистом фортепианной музыки П.И.Чайковского, первым исполнителем многих его произведений. В 1883 году 27-летний "фортепьянист" заявил о себе как о зрелом, самобытном композиторе: кантата "Иоанн Дамаскин" стала первым музыкальным воплощением поэмы А.К.Толстого - поэтического православного катехизиса.
     Танеев оставил нам оперу "Орестея" на текст Эсхила, многочисленные камерно-инструментальные произведения, около 60 красивейших романсов, вокальные ансамбли в сопровождении фортепиано, три монументальные кантаты для хора и оркестра. Неоценим вклад композитора в развитие отечественной хоровой музыки. Если раньше хоры писались главным образом как пьесы малых форм с преимущественно лирическим содержанием, то Танеевым написаны целые хоровые симфонии - с многообразием художественной образности, богатством полифонических приёмов. Он возродил популярный в отечественной музыке XVII - XVIII веков жанр хора без сопровождения, создав более 40 духовных и светских хоровых произведений а capella. Но, конечно, в первую очередь имя Танеева связано для музыкантов всего мира с новаторскими разработками в области полифонии (контрапункта). Научные труды "Подвижной контрапункт строгого письма" и "Учение о каноне", в которых Танеев систематизировал свои открытия и обобщения, до сих пор считаются классическими.
     Полуторавековой юбилей Танеева столица отметила блестящими концертами в лучших концертных залах, многочисленными научными конференциями, уникальной выставкой в ГЦММК имени М.И.Глинки. "Лучи танеевской культуры" щедро "отепляли" сумрачно-мокрый город сквозь навалившийся на него беспросветный свинцовый небосвод. Только мне иногда казалось, что за ними, как за световой театральной завесой, скрывается что-то очень важное, может быть, самое главное. Мне казалось, что скромный, застенчивый Сергей Иванович предусмотрительно загородил от нас своим необъятным творческим наследием сокровенную жизнь своей души, как припрятывают не предназначенное для чужих глаз. Вот умирает он в подмосковной деревне Дютьково, где каждое лето снимал дачу, и местные крестьяне просят разрешить им нести гроб на руках, и женщины голосят и причитают над "голубчиком барином", как над родным, и крестьянские ребятишки заваливают гроб полевыми цветами. Это за что же? Ведь музыку Танеева они не слушали... А в Москве - опять море народа, и на всём пути к Донскому монастырю гудят колокола, и лошади в траурных попонах ступают по цветочному ковру. Кто теснился в тех толпах, бросавших на мостовую букеты из московских палисадников? Неужто сплошь почитатели таланта покойного? Кем же он всё-таки был, Сергей Иванович Танеев?..
      "Для всех нас... это был высший судья, обладавший мудростью, справедливостью, доступностью, простотой", "он мне всегда представлялся той "правдой на земле", которую отвергал пушкинский Сальери", "в своих отношениях к людям он был непогрешим", "образец во всём, в каждом деянии своём", "своим личным примером он учил нас, как жить", "и смотрели мы на него как-то снизу вверх". Это из некролога, присланного в "Русские ведомости" Рахманиновым. Для обозначения перечисленных качеств в русском языке есть одно ёмкое понятие -праведность. Да, этого человека называли "совестью музыкальной Москвы", московское "общество" конца XIX - начала XX веков жило "с оглядкой на Танеева": как поступит? что скажет? как оценит? Его честность и принципиальность восхищали, озадачивали, раздражали. Как-то в Мюнхене Сергей Иванович был приглашён в консерваторию на премьеру нового произведения Рихарда Штрауса. После концерта профессора осыпали автора комплиментами. "А что скажет г-н Танеев?". Г-н Танеев спокойно сказал, что опус слабоват. "Мы все, разумеется, того же мнения, - уверял его потом едва оправившийся от шока директор консерватории, - но ведь это главный дирижёр Придворной оперы!..". В 1915 году Московский оперный театр С.И.Зимина принял к постановке "Орестею". Когда друзья пришли поздравить композитора, они застали его в крайне подавленном и удручённом состоянии. "Я оказался обманщиком, - сокрушённо говорил Сергей Иванович. - Я забыл уведомить г-на Зимина, что в 1895 году, после премьеры в Мариинке, опера встретила у некоторых петербургских критиков неблагожелательную оценку". С этими словами он показал друзьям папку с газетными вырезками.
     Ну а как же быть с проблемой обид? Как быть с бездарными, но амбициозными музыкантами, с мамашами, везущими на прослушивание из далёкой провинции своих (разумеется, гениальных!) чад, со всякими бездельниками-прожектёрами и поделом наказанными жалобщиками? "Я твёрдо уверен, что обиженных им не было, их просто не могло быть", - утверждает Рахманинов. Сергей Иванович Танеев был крайне деликатен; он никогда не выносил окончательных приговоров, обладая удивительной способностью вселять надежду. И происходило необъяснимое: человек, только что получивший отказ или выслушавший суровую критику, уходил с сияющим, благодарным лицом.
     За всю свою жизнь Танеев ни разу ни с кого не взял денег за частные уроки, а самым бедным ученикам ещё и сам помогал. Аскетизм его жизни граничил с добровольной бедностью. Сергея Ивановича вполне устраивал даже старый рояль с дырой на крышке и почти отвалившимся пюпитром. Когда хозяин увлекался игрой, стоявшая на пюпитре керосиновая лампа так подпрыгивала, что становилось страшно за её судьбу. Как-то ученики собрали деньги на новый рояль для любимого учителя. Решили поинтересоваться, какая марка ему больше подходит. Пришедший в ужас учитель наотрез отказался принять подарок, и ученики вновь опасливо взирали, как дрожит и прыгает на сломанном пюпитре керосиновая лампа.
     В 1906 году Танеев вложил все свои сбережения в Народную консерваторию. Это благодаря ему моя прабабушка, "стенографка", смогла бесплатно научиться петь, играть на фортепиано, разбираться в музыке. А их ведь были тысячи, таких же молодых московских рабочих и служащих, принесших потом музыкальную культуру в свои семьи, передавшие её детям и внукам. Музыкальное просвещение народа было для Танеева едва ли не главным делом жизни. Это по инициативе Сергея Ивановича и при его непосредственном участии на Курсах для пречистенских рабочих был создан самодеятельный хор, превращённый известным дирижёром В.А.Булычёвым, учеником Танеева, в концертную капеллу (люди "от станка" публично исполняли ораторию Гайдна "Сотворение мира"!).
     В Малом Власьевском ежедневно принимали людей самых разных профессий, зачастую весьма далёких от музыки. Многие приезжали, как сегодняшние неофитки - к старцам: "поделиться", пообщаться, рядом побыть. И все были обласканы, ободрены, накормлены пирогами. "Все запасались от него какой-то бодростью, свежестью", "и всем жилось и работалось после посещения "танеевского домика" легче и лучше", - признаётся Рахманинов. Вот-вот. Если бы не этот поток духовно страждущих, сколько ещё музыкальных шедевров могло бы звучать сегодня в наших концертных залах! Так же и в Дютькове: "Мы к нему как к попу ходили", - вспоминали потом крестьяне.
     Многие судьбоносные поступки Танеева были продиктованы исключительно соображениями долга и порядочности. Именно этим было мотивировано его согласие возглавить после смерти Н.Г.Рубинштейна Московскую консерваторию:
     П.И.Чайковскому удалось, наконец, объяснить своему бывшему ученику, что в противном случае деградация учебного заведения станет необратимой. Этим же объясняется и решительный уход Танеева из консерватории во время событий 1905 года в знак протеста против деспотизма и бестактности директора В.И.Сафонова и солидарности с требованиями студентов. Несмотря на всеобщие просьбы и уговоры, в любимые стены он так и не вернулся: не счёл возможным отказаться от однажды принятого решения.
     Тайны творческих личностей может приоткрыть их творчество. У композиторов есть поговорка: скажи мне, на какие тексты ты пишешь музыку, и я скажу тебе, кто ты. Последним сочинением Сергея Ивановича Танеева стала кантата "По прочтении псалма" на стихи А.С.Хомякова. Перечитаем это стихотворение, а заодно и текст самого первого танеевского сочинения -поэмы А.К.Толстого "Иоанн Дама-скин", перечитаем - и оставим без комментариев. Нет, не просто знаменитого музыканта хоронили москвичи в июне 1915 года - народ прощался с одним из своих служителей, подвижников, бессребреников, с одним из своих праведников.