АРКАДИЙ АРКАНОВ: "ВАЖНО НЕ ПРОСМЕЯТЬ СВОЮ ЖИЗНЬ!"

Михаил ТРОФИМОВ

На сцене он респектабелен, хладнокровен и невозмутим. На своих творческих вечерах он никогда не усмехнётся, и его зрители, правильнее сказать, почитатели - люди интеллектуальные, ценят умение автора говорить серьёзно о смешном.

Спокойствие и педантичность - не только сценический имидж Аркадия Арканова, и в обычной жизни известный писатель-сатирик - сдержанный на эмоции человек. Внутреннему содержанию под стать его внешняя чопорность и манеры: затемнённые очки, умеренные тона и безупречная строгость костюмов. При этом сам он - очень даже дружелюбный и открытый для общения человек, лишённый какого бы то ни было налёта звёздной пыли. О таких собеседниках у журналистов принято говорить: "С ним легко".
     И всё-таки, кто же он, Аркадий Михайлович Арканов - известный сатирик, телеведущий, сценарист? Кто-то скажет, что Арканов - писатель-фантаст, у кого-то эта фамилия ассоциируется с драматургией, у кого-то - с поэтическими сборниками. Он - один из создателей и авторов "Клуба 12 стульев" в "Литературной газете", участник опального в советские годы альманаха "Метрополь" и многих других литературных проектов. Из-под его пера вышло немало стихов к популярным песням: "Большой привет", "Я скучаю о Москве" и другим. А знаменитую детскую песню с его словами: "Оранжевое небо, оранжевое море, оранжевая зелень, оранжевый верблюд, мамы по-прежнему "оранжево поют" своим ребятам. Между тем Аркадий Арканов, изначально - врач по профессии, соединяет в себе ещё множество других интересных ипостасей: председатель жюри ежегодного Международного конкурсного фестиваля юмора и эстрадного искусства "Москва-Ялта-Транзит", кандидат в мастера спорта по шахматам, путешественник. А недавно стало известно ещё об одной неожиданной грани его таланта: писатель готовится выпустить сольный музыкальный диск, где на мелодии мировых классиков джаза прозвучат его стихи и переводы. Естественно, в собственном вокальном исполнении.
     - Сегодня многие знаменитости встают на коньки, участвуют в цирковых шоу. Но представить себе Аркадия Арканова, поющим джаз!..
     А.А.Арканов: Я не участвую в цирковых шоу - во-первых, потому что не циркач, во-вторых, возраст уже не тот. А петь джаз - почему бы и нет? Считаю, что имею моральное право позволить себе сию роскошь, поскольку музыкально образован; ведь джаз - это не попса, его с бухты-барахты не споёшь. Он и по возрасту мне ближе, и по ментальное™, хотя первый мой певческий опыт, признаться, был не джазовым.
     - Интересно, каким?
     - Мне всегда хотелось сделать в музыке что-то самостоятельное. Однажды, где-то ещё в начале 90-х годов, композитор Игорь Крутой мне посетовал: дескать, не могу найти вокалиста - нужен такой низкий, прокуренный голос. Он не имел в виду меня, а я в шутку возьми да скажи: "Давай, я попробую спеть!". Он отвечает: "Погоди, зачем тебе чужие тексты? Выпустим альбом на твои стихи". Так я запел. Такого рода работа доставила мне огромное удовольствие; при этом я всегда подчёркивал, что не являюсь каким-то музыкальным профи и, упаси Бог, не собираюсь отнимать хлеб у певцов.
     - Вы сказали, что имеете музыкальное образование.
     - Началось всё ещё в мае 1941 -го, когда у меня в 8-летнем возрасте обнаружился хороший слух и родители привели меня в музыкальную школу, где экзамены по классу скрипки принимала сама Елена Фабиановна Гнесина. Зачислили сразу.
     В детстве ты сам ещё очень смутно представляешь, что именно тебе нужно. И здесь многое зависит от родителей. Они у меня музыкантами не были, но музыку любили, отец неплохо музицировал на фортепиано. И как классические представители интеллигенции они считали обязательным заложить музыкальные основы в своих детей. Это, несмотря на то, что жили мы очень бедно: папа получал скромную зарплату госслужащего, мама работала врачом районной поликлиники, где, сами понимаете, тоже больших денег не платили.
     С началом войны нас эвакуировали в Красноярск, и только потом, через несколько лет, уже в Москве, мама вернулась к мысли сделать из меня скрипача. Но время было упущено - меня взяли лишь на класс виолончели в одну из городских музыкальных школ. Такого диковинного инструмента у нас дома не водилось - приходилось брать напрокат, и в таком режиме я проучился 2 года - даже играл в оркестре. Потом всё прекратилось - нечем платить. К слову сказать, мой младший брат окончил эту же музыкальную школу - правда, по классу контрабаса, - самостоятельно освоил тромбон, пел в хоре церкви. Но я же из активного музыканта превратился в не менее активного слушателя: регулярно ходил на классические абонементы. Так что музыка всё равно оставалась фоном моей жизни.
     - Однако Вы пошли другим путём - стали доктором.
     - Да, поскольку тогда меня очень интересовала анатомия, особенно высшая нервная деятельность человека. Я восхищался учением великого русского физиолога Ивана Петровича Павлова и его поистине революционными экспериментами. В медицинском институте я учился не без интереса - мне нравилось постигать премудрости врачебной профессии.
     - Знания, полученные в мединституте, Вам когда-нибудь пригодились в дальнейшем?
     - Да, конечно. Ведь по своей специальности "участковый врач" я проработал около 3-х лет, а это, согласитесь, уже срок. Вообще мне кажется, что любому современному человеку не помешают хотя бы начальные знания по медицине. Это поможет сохранить собственное здоровье, а подчас - чью-то жизнь. Мне не раз приходилось оказывать медицинскую помощь в различных жизненных ситуациях.
     Несмотря на, казалось бы, выбранный жизненный путь, меня всё больше тянуло к творческому самовыражению. Атмосфера театра и студенческих капустников, музыки и литературы меня накрыла с головой - постепенно я стал понимать, что врачом не буду.
     - И кем же в конечном счёте стали: писателем-сатириком, поэтом?
     - Я бы выразился шире: литератором. У меня с давних пор была тяга к подтекстовкам известных джазовых песен и тем, я старался переводить. Был автором эстрадных программ. В общей сложности сейчас у меня вышло 17 книг - причём разных по жанрам.
     Знаете, термин "писатель-сатирик" я недолюбливаю. Писатель может работать в каком угодно направлении, в том числе и сатирическом. Сатира - глубокий, непростой жанр. Если сатирическое произведение написано не писателем, то это уже не литература, а какой-то бытовой стёб; есть ведь потрясающие рассказчики, которых можно слушать часами, но никому и в голову не придёт их записывать. С другой стороны, стремление сделать всем смешно нередко превращает писательский дар в род эстрады и приводит к зависимости от публики, приходящей на концерт. Для меня же юмор - лишь поверхностная часть. Поэтом, кстати, я тоже себя не считаю.
     - Да неужели? Сейчас кто угодно величает себя "поэтом", только не Аркадий Арканов - автор стихов к популярным мелодиям, в том числе к незабвенной "Оранжевой песне".
     - До сих пор не знаю, в чём секрет популярности этой беззаботной детской песенки. Я и мой друг Григорий Горин в далёком 1964 году писали сценарий к программе для эстрадного оркестра Грузии "Рэро" под управлением Константина Певзнера. Однажды Певзнер попросил нас написать текст песни на свою музыку для маленькой, но очень талантливой грузинской девочки Ирмы Сохадзе. Вот мы, пытаясь снова окунуться в детство и посмотреть на мир ярких красок глазами ребёнка, и написали... Песня сразу стала, как теперь говорят, хитом. Ирму и сегодня просят спеть её на концертах.
     - Кстати, Ваша работа с таким известным драматургом, как Григорий Горин, вряд ли ограничивалась одной этой песенкой.
     - С Гришей, тоже, кстати, изначально врачом по специальности, нас связывали годы совместной работы - разумеется, не на медицинском поприще. Например, написанная нами пьеса "Маленькие комедии большого дома" более 9-ти лет не сходила со сцены Московского театра сатиры.
     - Псевдонимы "Арканов" и "Горин" фонетически очень созвучны с именами: "Аркадий" и "Григорий". Случайное совпадение или точный расчёт?
     - Это даже не псевдонимы. Фамилии в разгар 60-х мы с Гориным вынуждены были официально поменять, поскольку наши оригинальные фамилии - "Штейнбок" и "Офштейн" почему-то очень резали советское ухо обывателя и постоянно вызывали массу нелицеприятных вопросов. Это была своего рода борьба за существование. "Аркановым" же я решил стать потому, что в детстве приятели звали меня "Аркан".
     - Но юмор-то для Вас почему "лишь поверхностная часть"?
     - Качество юмора упало настолько, что плакать хочется. Я не шучу, я серьёзно! В советские времена была цензура. Да, она не пропускала ничего, что могло бы обидеть строй, но она же не пускала безграмотность и пошлятину, которые сегодня льются из всех щелей. Это не ханжество; по многим причинам у меня нет оснований идеализировать прежние времена, меня и самого сокращали нещадно, но цензура была своего рода фильтром, не пропускавшим, наряду с инакомыслием, непрофессионализм.
     Теперь же что произошло: без переходного периода мы вступили в низшую фазу так называемой "свободы". И выбраться оттуда не можем. Эта фаза- "свобода внезапно освободившегося раба", выраженная формулой: "Что хочу-то и делаю", характерна для нашего сегодняшнего общественного сознания. Высшая же фаза свободы определяется совсем другой формулой: "Чего не хочу-того не делаю", но я думаю, в обозримом будущем она для нас вряд ли досягаема.
     - Аркадий Михайлович, Вас как артиста не задевает, что публика на Ваших выступлениях несколько сдержанна в проявлении эмоций - не "заводится с пол-оборота"?
     - Вы имеете в виду: не давится со смеху? А я не ставлю задачу задавить своих зрителей истерическим хохотом. Мои зрители приходят на творческий вечер, чтобы сбросить груз накопившихся за день проблем, расслабиться, поучаствовать в непринуждённом дружеском общении. Мои вечера -это всегда встреча "на равных", без назидания, без малейшей агрессии, без грубого вторжения во внутренний мир другого человека, что моя аудитория весьма ценит.
     - При этом на концертах некоторых Ваших, условно говоря, коллег народу в зале куда больше.
     - Неудивительно. Как массовая продукция, по определению, не может быть эксклюзивной, так и массовая публика всегда была широкой, нежели глубокой, её вполне устраивали незатейливые частушки, дешёвые шутки-прибаутки. Особенно сейчас, когда с падением занавеса и всеобщего дефицита социальный юмор начал вырождаться, многие сатирики не могут угнаться за информационным потоком и, чтобы не утруждаться, опускают планку: дескать, "пипл схавает"... Отсюда плоские хохмы "ниже пояса", своего рода социальный "фаст-фуд". В этом плане мы приблизились к американцам, которым всегда была неведома социальная острота. Кстати, уровень шуток на наших светских тусовках сейчас стал мало чем отличаться от западного. Потому что вечеринки эти посещают люди с деньгами, им не нужны социальные напряги.
     Что же касается меня, публика давно уяснила, что приходить на концерты Арканова, чтобы просто "поржать", - бесполезно. Для этого существуют обоймы иных представителей разговорного жанра, новомодные (и старомодные) телешоу и иже с ними.
     -А как же утверждения, что каждая минута смеха продлевает жизнь? Между прочим, медицинская гипотеза...
     - Как профессиональный доктор, некоторым образом знакомый с нейрофизиологией, психологией и психиатрией, отвечу Вам, что нельзя всё воспринимать буквально: под смехом врачи подразумевают позитив эмоций, улыбки, положительный настрой человека, а не бездумное статическое ржание. Важно не просмеять свою жизнь! И уж точно никуда не годится - обсмеивать всё подряд, бестактно выбирая в качестве объекта для насмешек вполне определённых людей и их физические недостатки. В своё время, помнится, некоторые наши юмористы обсмеивали родимое пятно на голове М.С.Горбачёва или речь Л.И.Брежнева. А ведь Леонид Ильич-кто не знает-был больным человеком! Тем самым, снисходя до средневековой толпы, эти "острословы" уничижали в первую очередь себя.
     - Удивительная вещь, Аркадий Михайлович: чем серьёзнее на сцене сатирик, тем утончённее его мысли.
     - Как раз ничего удивительного. Пожалуй, это и отличает сатирика от юмориста: первый работает для публики, а второй - на публику. Юморист, извините за тавтологию, должен быть "юморным", "уморой" -иначе публика не примет. А автору-сатирику достаточно грамотно, профессионально формулировать свои мысли; тогда они будут легко прочитываться без мимики и жестикуляции. На любом сборном концерте я никогда не изменю своему понятию тонкости, изящества, своему отношению к жизни, самому себе. Даже если в какие-то моменты публика начнёт меня гнать со сцены, как в своё время гнали со сцены Геннадия Хазанова, когда однажды "студент кулинарного техникума" рискнул усложнить свой репертуар.
     - Оставаться в вашем жанре собой, мне кажется, сегодня для многих сатириков непозволительная роскошь, хотя бы из материальных соображений.
     - Я отношусь к той категории граждан, для которых денег много не бывает. Я видел бедность и знаю цену деньгам - достаются они ой как непросто! Будь моя воля, я бы только и делал, что сочинял рассказы и писал повести, но нынче в нашей стране гонорар писателя не позволяет прожить на него хотя бы до следующей книги. Поэтому я вынужден соглашаться на гастрольные поездки, вести корпоративные мероприятия, писать сценарии концертов, как-то крутиться в свои немолодые годы.