КРЫЛАТСКИЕ ХОЛМЫ

Пётр ДОРОШЕНКО

Осеннее небо изливало на дома, улицы, скверы и бульвары столицы нежную теплынь "бабьего лета". Московский живописец Юрий Маланенков устроился со своим этюдником на тротуаре Тверской улицы у бывшего Английского клуба, рядом со знаменитыми львами, описанными Пушкиным в "Евгении Онегине".

Прошёл год после того, как художник вернулся из творческой поездки по Италии, итогом которой стали картины и этюды, написанные в Риме, Венеции, Флоренции, Падуе, Помпее, Сорренто, Неаполе, Сиене и других городах. Но сейчас, в центре Москвы, его остановил величавый вид здания с колоннами. Казалось, что оно парит в воздухе, как парят точно такие же здания в "вечном" городе Риме. "Отталкиваясь" от этой архитектурной громады, парящей в прозрачном воздухе Москвы, - именуемой, кстати, во времена Святой Руси "Третьим Римом", - Маланенков лёгкими мазками быстро набросал этюд "Улица Тверская" (1996).
     Бывают этюды, к которым лучше потом не прикасаться. Данный этюд именно такой. В нём есть главное -подлинный огонь творческого вдохновения. Без этого огня невозможно так увидеть и так запечатлеть Москву. Здесь ничто не приукрашено. Есть недосказанность, которая оживляет произведение, позволяя зрителю стать соавтором.
     Главное место в творчестве Юрия Маланенкова занимает Москва, о чём свидетельствуют такие его картины, как: "Вид Кремля с набережной" (1996), "Пятницкая улица" (1995), "Ивановский монастырь" (1990), "Раннее утро. Кремль" (2002), "Белорусский вокзал" (1998), "Москва. Пашков дом" (1989), "У Манежа" (1996), "Весна в Москве" (1993), "Гостиница "Метрополь" (1999), "Пейзаж. Река Москва" (2006), "Большой театр" (2000), упомянутая выше "Улица Тверская" (1996) и многие другие.
     Первое, что бросается в глаза в этих работах, - внимание ко всему, что кажется на первый взгляд совершенно обыденным. Так поступали все истинные художники московской школы, запечатлевавшие с любовью и православные святыни, и обыкновенные московские дворики (иногда совмещая и то, и другое, как на известной картине В. Поленова). Перенося на свои холсты виды столицы, Маланенков употребляет иногда особый живописный приём, предлагая зрителю пройти к храму через золотое кружево ветвей ("Московский дворик", 2000). Похоже, что он не просто пишет картину, а создаёт некий уникальный ритуал "вхождения во храм". Ему непременно надо войти в храм так, чтобы не потерять живущее в нём чувство благоговения перед природой, которая является первозданным храмом, созданным Творцом. Художнику хочется принести в лоно церкви эту свою живописную "мессу", в которой звучит слава Единому Творцу.
     Тот же мотив "вхождения" в таинственный мир через переплетение ветвей присутствует во многих работах мастера, но с особенной, неудержимой силой музыкального напора он звучит в такой потрясающей работе, как "Пейзаж. На даче" (2000). Этот пейзаж изумляет не сам по себе, а именно исполнением - музыкальным и артистическим. Он выглядит, как партитура, как симфоническая поэма, последние аккорды которой не улетели, не рассыпались, а замерли навсегда на живописном полотне исступлённо дирижировавшего красками маэстро.
     Будучи художником широкого жанрового диапазона, Маланенков пишет всё: и портреты, и натюрморты, и пейзажи. В жанре портрета лучшими его работами являются "Марина" (1990), "Портрет матери" (2006) и "Автопортрет" (2006). В портрете своей жены Марины художник решился передать самый трогательный момент - момент плача. Этот портрет наполнен светом, идущим изнутри милой и симпатичной женщины. Она уже простила обиду, уже справилась с ударом, но ещё не забыла. Она в ожидании. Таинственном ожидании человеческой души, готовой терпеть, прощать, любить... Художник пишет только тех людей, которые ему особенно дороги, и пишет так, что они становятся интересны и дороги нам, зрителям. При взгляде на этот портрет в памяти возникают строчки замечательного французского поэта Марселины Де-бордвальмор: "Жалейте женщину, в ней вечно что-то детское таится".
     Если предположить, что когда-нибудь откроется в Третьяковской галерее выставка под названием "Образ женщины в русском искусстве", то удивительно богатый по письму и экспрессивный по характеру "Портрет матери" (2006) не затеряется на ней. Встреча с этой женщиной, в распахнутом платке, полной достоинства, вызывает к ней особое расположение, как будто именно такую женщину ставил в пример апостол Пётр в своём Первом апостольском послании: "Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в истинной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом". Такая женщина будет красива всегда - и в 20, и в 80 лет.
     На "Автопортрете" (2006) Маланенков изобразил себя напряжённо размышляющим во время перекура. В его внешнем облике чувствуется внутренняя энергия неуспокоенности. Возможно, он пытается извлечь в эту минуту из груза прожитых лет "кубический корень дымящейся совести". Или, может быть, на глаза ему только что попался написанный в 2005 году натюрморт "Чемергес от Маньки-шалопутки". Гранёный стакан, наполненный омерзительной жидкостью, огурец, лук, хлеб и алюминиевая вилка, торчащая в "кратере" сковородки, в котором ещё не остыла глазунья, - это не что иное, как тот "предметный театр", через который раскрывается трагедия человеческого существования, доведённого до крайней степени опустошения и одиночества. За всем этим обнаруживается ещё более масштабная трагедия, запёчатлённая в картине "Забытая Россия" (2001). И всё же даже оставленная, брошенная человеком земля хранит на себе печать той божественной красоты, которой не перестаёт вдохновляться художник. Где он мог увидеть такой пейзаж? Под Владимиром, Костромой, Ярославлем, Угличем, Тверью, Суздалем или на родной смоленской земле, где прошли его детство и юность? К несчастью, теперь всё чаще и чаще можно встретить деревни, в которых нет ни одной живой человеческой души.
     Юрий Маланенков, оставшийся после окончания Суриковского института в Москве, не оказался в стороне от этой общенародной трагедии. Не потерял он и того живого чувства природы, которое позволяет ему отправляться к ней на свидание в любую погоду и в любое время года. Приходит он, разумеется, с этюдником и почти всегда на одно и то же место - Крылатские холмы. Здесь, освящённая ещё в 1554 году, стоит церковь Рождества Богородицы. Внизу, в Татаровском овраге - святой источник. Когда-то на "крыльях" оврагов существовало село Крылецкое (Крылатское), принадлежавшее Ивану Грозному и служившее ему "первым станом" во время выездов из Москвы на запад. Место возвышенное и в прямом, и в переносном смысле. Сюда можно прийти за святой водой, отдохнуть от суеты, помолиться Богу, написать картину.