ТВОРЧЕСТВО - ЭТО ВСЯ ЖИЗНЬ

Юрий СОШИН

Москва меняется. Ещё недавно на углу улицы Остоженка и Пожарского переулка возвышался старинный доходный дом. Дом был признан аварийным и снесён, на его месте сейчас строительная площадка. В этом доме ещё недавно была квартира скульптора, поэта и учёного Александра Андреевича Семёновского. В своей новой квартире на улице Кременчугской Александр Андреевич рассказал удивительную историю своей жизни и жизни своей семьи.

     Дом
     Дом по улице Остоженка, 11/17 был родным для четырёх поколений моей семьи. Там в квартире № 14 мои предки жили ещё с дореволюционных времён. Я коренной москвич, мои предки поселились в городе ещё в XIX веке. Семья наша была далеко не бедной. Прадед при Александре III был академиком Российской Академии наук и ректором Сергиево-посадской духовной академии, сохранился его портрет и трёхтомная библия с гравюрами Доре и надписью "Любимому ректору от питомцев духовной академии в день юбилея". Дед мой был банковским служащим довольно высокого ранга. Именно он купил квартиру на Остоженке. В ней родились мой отец Андрей Алексеевич и дядя Аркадий Алексеевич, там родился и я, а потом и мои дети.
     В период революции и послереволюционных лет квартиру не раз "уплотняли" и сделали "коммуналкой". Я помню, когда даже на кухне у газовой плиты на раскладушках спала какая-то семья. А в 60-е годы после расселений часть "коммуналки" вновь стала отдельной квартирой нашей семьи. Репрессии мою семью, слава Богу, миновали, но деда в 20-е годы как "враждебный элемент" объявили "лишенцем" - ограниченным в правах. Работу ему найти было очень сложно, семья бедствовала. С большим трудом дед, работавший рядовым бухгалтером, смог дать среднее образование обоим сыновьям. Высшее образование семья помогла получить только дяде Аркадию Алексеевичу. Он был студентом-отличником, имел бронь, но с подходом немцев к Москве с 5-го курса ушёл в народное ополчение и погиб, защищая город.
     Отец мой, Андрей Алексеевич Семёновский, окончил в 30-е годы Автодорожный техникум и работал техником в "Союздорпроекте", входившем в систему НКВД. Во время войны он был направлен на строительство дорог в Иран, где познакомился с моей будущей мамой, Еленой Александровной, работавшей там же инженером-дорожником. По возвращении в СССР они поженились, а в 1945 году родился я.
     Детство моё прошло на Остоженке, там я окончил среднюю школу № 36, располагавшуюся на территории Зачатьевского монастыря. Вся моя жизнь от рождения до старости связана с центром Москвы и домом на Остоженке № 11/17. Очень грустно, что теперь моего родного дома больше нет. Взамен прежней старой квартиры я получил гораздо более комфортабельную в новом доме рядом с Парком Победы.
     
     Жизнь
     С детства я был ориентирован на самостоятельность и труд, так меня воспитывали родители. Ещё школьником стал подрабатывать подсобным рабочим в геодезических партиях, что рано дало мне материальную независимость от семьи. Уже в школе я мог позволить себе хорошо одеваться, одним из первых приобрёл собственный магнитофон, что для начала 60-х годов было большой роскошью. Тогда же увлёкся джазом и эту любовь пронёс через всю жизнь.
     После школы я как рабочий геодезической партии исколесил почти весь СССР, пешком исходил Сибирь и Урал. В 1965 году поступил в Московский полиграфический институт на заочное отделение, в 1969-м стал инженером-полиграфистом и начал работать в конструкторском бюро. Творческое начало моей натуры проявилось уже тогда: помимо штатной научной и конструкторской деятельности, я стал изобретателем и получил множество авторских свидетельств. Экономический эффект от моих изобретений составлял сотни тысяч рублей, а может, и миллионы, мне же выплачивались весьма солидные премии, порой в несколько тысяч рублей. В 1977 году я защитил кандидатскую диссертацию, занимался также техническими переводами с английского, немецкого и французского языков для Всесоюзного бюро по авторским правам. Был обеспеченным человеком, имел весь стандартный "набор благ" советского человека: квартиру, дачу, "Жигули" первой модели. Но прошла перестройка, и научная работа в полиграфической области оказалась никому не нужной. Полиграфический НИИ быстро умер, а я был вынужден искать новые источники доходов. Подрабатывал извозом, ремонтировал автомобили и квартиры. И благодаря безденежью и поиску заработка я волею судеб пришёл к художественному творчеству и открыл новую страницу в своей жизни.
     
     Творчество
     В самом начале 90-х годов мне, как и всему населению России, приходилось весьма туго. Работы не было, советские денежные запасы быстро съедала инфляция.
     Вынужденно сидя дома, я как-то занялся изготовлением из обнаруженной в кладовке никелированной медной проволоки простеньких украшений: серёг, кулонов, колец. Украшения мои понравились жене да и всем знакомым женского пола. Кому-то пришла мысль делать их на продажу. Первая попытка сразу оказалась удачной. Тогда, в начале 90-х, соотношение стоимости рубля к доллару было таким, что иностранцы могли себя чувствовать в Москве сверх богачами. На краю Измайловского парка образовался огромный стихийный рынок, куда художники и ремесленники приносили свои изделия для продажи, а богатые иностранцы и перекупщики приезжали за закупками. Мои же изделия из никелированной проволоки сразу оказались ходовым товаром. Продажная цена кольца или пары серёг составляла доллар, а это были тогда очень даже приличные деньги. Вскоре я научился из цветной пластмассы имитировать декоративные камни, мои изделия стали раскупаться, что называется, "влёт", порой целыми партиями. Я сидел дома и занимался их изготовлением, а жена вела торговые операции. Материальные проблемы мы решили очень быстро.
     Однако конвейерная ремесленная работа скоро мне надоела. Кольца, кулоны браслеты - всё это, конечно, хорошо, но душа требовала чего-то более серьёзного. Я начал пробовать изготавливать из проволоки объёмные скульптуры, и у меня получилось! Эти скульптуры среди моих друзей, профессиональных художников, сразу заслужили самые высокие оценки. Вскоре я уже выставлял их в солидных галереях. Появились положительные рецензии в прессе, скульптуры стали покупать истинные коллекционеры. Пришло и официальное признание: я стал членом Международного художественного фонда, т. е. стал признанным художником. Персональных и совместных выставок у меня уже не один десяток, мои работы постоянно выставляются и хорошо продаются. И я благодарю судьбу, что волею случая из учёного-изобретателя я стал скульптором и на пятом десятке лет своей жизни открыл в себе новые творческие способности.
     Материал, используемый мной, - различного сечения проволока и металлическая лента, - для художественного творчества весьма нетипичен. Мой стиль стоит на грани синтеза скульптуры и графики, я его так и определяю: "скульптурная графика". Работать в таком стиле достаточно сложно, по крайней мере, в Москве мне неизвестны художники и скульпторы, работающие в подобной технике.
     
     Сама жизнь - творчество
     Мне 62 года, но старым человеком я себя не считаю. Быть пенсионером - это очень хорошее дело. Дети мои выросли и уже нашли себя в жизни. Материальные проблемы ушли на второй план. Сейчас самое время пожить "для себя" и реализовать все задуманные творческие проекты. У меня была интересная, увлекательная жизнь, но я не смотрю в прошлое, а живу настоящим и, самое главное, живу творчески. Уныние, слава Богу, не мой удел. Вся жизнь - это непрерывный творческий процесс, это я знал всегда и старался так относиться ко всему и, главное, никакого труда никогда не боялся. Работал учёным и конструктором - стал признанным изобретателем; изучал языки - стал переводчиком; купил машину - стал мастером-автослесарем; ремонтировал квартиры - нашёл себя в дизайне, по своим эскизам изготавливал люстры, мебель и делал эксклюзивные интерьеры. И, наконец, начал делать "ювелирку" из проволоки - и стал скульптором, признанным художественным сообществом.
     Сейчас я увлёкся поэзией, пишу стихи, делаю переводы, в частности, перевожу Киплинга. Собираюсь издать стихотворный сборник. Планов много…
     
     
     Киплинг. "Если"
     Если ты можешь трезво всё измерить,
     Когда в смятенье все - и в том тебя винят,
     Если в себя ты можешь стойко верить,
     Когда "тебе не верим" все кричат.
     Если ты можешь ждать не уставая
     И, подвергаясь лжи, в ответ не лгать.
     Быть ненавидимым, на то не отвечая,
     Успехом и умом не раздражать.
     Коль сможешь не попасть к мечтаньям в рабство,
     И целью мысль любую не считать,
     И сможешь знать - обманчивое братство -
     Успех и крах, что могут рядом стать.
     И если сможешь каждый миг летящий
     Не зря потратить, складывая век, -
     Мир будет твой. Ты будешь настоящий,
     Его хозяин, больше - Человек!
     
     Нужны ли дачи, "мерсы", званья,
     врачи Кремля, знакомых знать?
     Не столь сильны мои желанья,
     чтобы на них себя менять.
     И так всю жизнь и ежедневно:
     едва рассвет - а уж закат;
     сколь многие живут разменом
     частей себя - на что хотят,
     себя частями отдавали,
     чтобы взамен побольше брать,
     И как себя не сознавали -
     Так и не жаль себя терять.
     Возможной жизни вес измерив,
     Я не замкнусь в таком кольце,
     И если суждены размены -
     Пускай, но сразу - и в конце.