СЕРЕБРЯНАЯ ЛОЖКА ЕЛЕНЫ НЕВЕЖИНОЙ

Анна Ветрова

Если бы Елена Невежина была англичанкой, то про нее говорили бы, что она родилась "с серебряной ложкой во рту", Аналог этой поговорки в России - "родиться в рубашке". Но мы как-то всегда вспоминаем о рубашке, когда говорим о слепом случае, поразительном везении. "Серебряная ложка" Елены Невежиной, напротив, - счастливое стечение обстоятельств, помноженное на талант, ум и работоспособность.

Шесть лет назад ее, вчерашнюю выпускницу ГИТИСа, пригласили ставить пьесу Милана Кундеры "Жак и его господин" в знаменитый театр "Сатирикон". Спектакль с Константином Райкиным и Владимиром Стекловым в главных ролях, поставленный ею, был номинирован на национальную театральную премию "Золотая маска", что для дебютанта - явление редкое, почти невозможное.
      Впрочем, премию за дебют - дипломный спектакль "Идея господина Дома", сделанный в ГИТИСе, - Невежина к тому времени уже получила на ежегодном фестивале "Московские дебюты".
      Сегодня Елена Невежина готовит к выпуску новый спектакль на подмостках МХАТа им. Чехова - японскую пьесу "Гримерная" Кунио Симидзу.
      - Валерий Фокин, много работающий с молодыми режиссерами, считает, что даже самые зубастые критики слишком благосклонны к молодой режиссуре - порой даже захваливают. Помогают ли тебе критические статьи в работе?
      - Насчет "захваливают", я думаю, это ерунда. Мне кажется, все просто: появляются новые лица, новые люди в профессии, и они неизменно вызывают интерес. Как и в любом коллективе - новый человек всегда интересен. Появился Миша Угаров, поставил своего дивного "Обломова" - и к нему тоже повышенный интерес. То есть во многом это эффект новизны. Естественно, мы склонны обольщаться. Но в нашей профессии все люди очень ранимы, так что лишние похвалы никому не помешают.
      А по поводу самих критических статей - конечно, здорово, когда о тебе пишут. Только есть ощущение, что наши критики еще более "загнанные", чем мы. Условно говоря, мы делаем по три спектакля в сезон, а они смотрят по 150 и больше. Критики каждый день ходят в театр: для них это работа, причем тяжелая. Поэтому у меня порой возникает ощущение усталости критиков. А отсюда, на мой взгляд, вечные штампы и стереотипы. Впрочем, и не может быть в суждениях о театре никакой объективности. Человеку может нравиться определенное направление или конкретный режиссер, театр. Тогда он пристрастен и все рассматривает субъективно.
      Редко, но все же появляются статьи, заслуживающие внимания. Конечно, приятно, когда человек пытается разобраться в твоем творчестве и делает это вдумчиво, с некоей перспективой. Для меня важнее мнение профессиональных зрителей - людей, которые с тобой работают. А еще более интересно выслушать оценку непрофессиональных зрителей, которых ничто не связывает. Их живые, эмоциональные высказывания часто бывают гораздо содержательнее, чем выводы критиков.
      - И все же были среди статей такие, которые захотелось вырезать и положить в папочку?
      - Самая памятная - о моем первом, дипломном, спектакле. Ее написала Элла Венгерова, с которой мы тогда еще не были знакомы. Тогда она случайно пришла на спектакль, а потом появилась дивная публикация в журнале "Экран и сцена". Элла Венгерова - сама по себе тонкий человек, философ. Она увидела какие-то вещи под другим углом зрения, назвала теми именами, которыми не называли мы.
      А еще я помню обзорную статью в "Современной драматургии", которую написала Оля Фукс. Это была попытка проанализировать мое творчество и меня как личность. Такой взгляд со стороны, конечно, тоже очень интересен.
      - Мнение каких коллег-режиссеров для тебя особенно важно?
      - Мы - очень разобщенные люди, даже не всегда попадаем друг к другу на спектакли...
      - Ты еще относишь себя к формату "молодой режиссуры"?
      - Я вообще не знаю, кто сочиняет эти "форматы", на чем они основаны и что значит "молодой". Я - режиссер, достаточно сложившийся, но все время находящийся в движении. И мне кажется, что без него невозможно. Неважно, сколько тебе лет, важно, чтобы оставалось движение.
      - Ты ставишь много спектаклей, часто в разных театрах. Насколько тебе сложно приходить в незнакомый коллектив? И как тебя принимают?
      - По-моему, у меня неплохо складываются отношения с артистами. Все зависит от собственного посыла. Если ты идешь к людям работать, а не показывать себя, то все складывается нормально. И еще я очень довольна, что у меня есть варианты: можно вернуться туда, где ты всех знаешь и тебя ждут, а можно пойти в совершенно незнакомое место.
      - По какому принципу ты выбираешь актеров, как понимаешь, что именно этому человеку нужно дать ту или иную роль?
      - В этом скрыта загадка. Откуда мы знаем, что человек, с которым и поговорили-то всего полчаса, уже близок, приятен и интересен?
      Хотя с актерами все же несколько проще - есть заранее заданные условия. Например, в спектакле три роли: мама, дочка и сын. Ты уже изначально имеешь какое-то представление, какими они должны быть. Потом ты думаешь, кто бы мог подойти к этой роли. Но, кроме того, существует еще невидимая, неведомая нить, соединяющая тебя и артиста, дающая ощущение, что он твой.
      Даже мастера-педагоги признаются, что они набирают студентов по наитию - тех, кого смогут научить. Потому что в творческих профессиях любой человек не может научить любого человека. Все равно должна быть одна "группа крови", как говорит Петр Наумович Фоменко. К тому же для меня всегда приключение - знакомиться с людьми и с волнением ждать, что из этого сложится.
      - Твое первое образование - исторический факультет МГУ, не жалеешь потраченного времени?
      - Я страстная фанатка своего университета и уверена, что академическое образование можно получить только там. МГУ навсегда останется для меня родным домом.
      - А как же ГИТИС?
      - ГИТИС - совсем другое. Это профессия.
      - Ты ставишь много спектаклей по западной литературе XX века: Кроммелинк, Стоппард, Кундера, Айрис Мердок, Зюскинд... Случайность или закономерность?
      - Мое пристрастие к ним именно с университетской скамьи. Современную зарубежную литературу я полюбила тогда и люблю до сих пор. Почему-то на русской сцене большинство из перечисленных произведений не ставилось. Для меня странно, что западная интеллектуально-чувственная литература у нас не распространена.
      - Вопрос о "Гримерной" - спектакле, который ты сейчас репетируешь во МХАТе: есть ли в нем то, что греет душу?
      - Нравится, что это японская пьеса. Я очень люблю эту страну, хотя и заочно, так как я никогда там не была. Очень многое в японской культуре мне созвучно, и жаль, что многих качеств, присущих японцам, нет у нас. Кроме этого, в пьесе заложена удивительная самоирония по отношению к актерскому миру и ремеслу.
      - Наверное, у каждого творческого человека есть главная тема, ради которой он приходит в профессию и затевает очередные свои проекты?
      - Один мудрый человек сказал мне замечательную фразу, когда я пожаловалась, что уйду из театра:
      "Куда же ты от него денешься?!". Действительно, для меня театр везде. В жизни мы тоже играем определенные роли: начальника, домохозяйки...
      Мне кажется, нельзя разделять работу и жизнь - это одно из моих главных открытий. В основе нашей жизни лежит игра, в основе нашей работы тоже лежит игра. Одно крепко связано с другим.
      А театр позволяет открыться каким-то глубинным вещам, ведь когда человек играет в театре, все, из чего он на самом деле состоит, проявляется на сцене.
      И еще: театр - это приключение. Потому что вдруг сходятся обстоятельства места и времени и получается такая-то история. Или, наоборот, оказывается, что история, которая затевалась, никак не сходится, а через пять лет вдруг складывается. Словом, театр - это жизнь.