ТАТЬЯНА АНЦИФЕРОВА: "МОЖЕТЕ НЕ ПЕТЬ - НЕ ПОЙТЕ!"

Михаил ТРОФИМОВ

Когда в 1978 году на экраны страны вышел фильм "31 июня", он сразу же запомнился и полюбился миллионам зрителей.

Эта фантастическая сага о любви вне времени стала в те годы, в разгар эпохи "застоя" своеобразной сенсацией в отечественном кино. Фильм отличался буквально всем: свежестью сюжета, красивыми лицами главных героев, раскованными нарядами девушек, современной хореографией и, конечно, песнями в исполнении Татьяны Анциферовой. Страстная "Всегда быть вместе не могут люди", мечтательная "Мир без любимого", романтическая "Звёздный мост", а также зажигательная "Любовь с первого взгляда", исполненная вдвоём с Ларисой Долиной, и другие песни из этого фильма имели бешеный успех. Их и сегодня знают и поют.
     А вспомним заключительный день Олимпиады-80: когда в московское небо взмыл олимпийский Мишка, над стадионом звучала песня А.Пахмутовой "До свиданья, Москва, до свиданья!". Проникновенно и нежно исполненная Татьяной Анциферовой в дуэте со Львом Лещенко, она заставляла людей плакать.
     Сегодня "та самая Татьяна" не часто появляется на публике. Не встретить её поющей ни в ночных клубах и ресторанах, ни в "светских" хрониках и на модных тусовках, где для поддержания былой популярности так любят кучковаться некоторые прежние знаменитости в окружении уже новых, "сфабрикованных" на скорую руку "звёзд". На вопрос об отношении к современному шоу-бизнесу Татьяна всегда отвечает, что никак к нему не относится, так как она певица и музыкант, а эти понятия нашему шоу-бизнесу не свойственны. Но музыке Татьяна Анциферова осталась верна; сегодня она находится в той прекрасной эмоционально-физической форме, когда человек параллельно успевает многое: вести домашнее хозяйство, преподавать вокал, участвовать в жюри на различных конкурсах и готовить новые сольные проекты. Чтобы узнать о нынешней жизни и творческих мыслях певицы, мы встретились у неё дома - в старинной квартире московского Центра за чаем.
     - Татьяна, слушая Ваше пение, понимаешь: этот голос - дар Божий, и судьба певицы была Вам предопределена свыше. И всё-таки, кто участвовал в Вашем музыкальном развитии?
     Татьяна Анциферова: Окружающая обстановка, стены. В доме у бабушки, где я жила до школы, на стенах висело множество музыкальных инструментов: мандолина, семиструнная гитара, балалайка, гусли, что-то ещё. К ним с дедушкой всегда приходили в гости друзья, и не ради застолья, а просто так - поговорить за самоваром, песни попеть. И бабушка, и дедушка - оба замечательно играли и пели. Их скромный деревенский быт всегда украшала музыка: не запеть в такой обстановке было просто невозможно.
     - Постойте, какой деревенский быт? Мне казалось, Ваша фамилия происходит из знатного дворянского рода...
     - В общем-то, так оно и есть. Мой дедушка по папиной линии - потомок того самого Гавриила Романовича Державина, известного русского поэта и мыслителя. Но в первые годы советской власти они с бабушкой не уехали за границу и в результате были высланы на край света, в башкирские степи. Там родился папа, который потом уехал на учёбу в Харьков, где познакомился с мамой, и после окончания института попросил распределить его на работу поближе к родителям.
     Я родилась в небольшом башкирском городке Стерлитамакё, но, поскольку родители работали, детство моё, как я уже сказала, проходило в деревне у бабушки, в ещё более захолустном месте. До него нужно было полдня добираться по бездорожью от станции Тюльган, где кончались рельсы, а вместе с ними и малейший намёк на цивилизацию.
     Живя в деревне, я не ощущала, что атмосфера в доме деревенская. Дед был директором местной школы и преподавал там несколько предметов: немецкий, математику, географию и физику, бабушка учила местных ребят русскому языку. В избе на столе, как сейчас помню, всегда лежали кипы тетрадок...
     - То есть учителя по призванию, Ваши старшие родители явились и Вашими первыми музыкальными наставниками?
     - Я бы не сказала. В доме у них царил патриархальный уклад, когда, как издревле на Руси, дети должны были знать "своё место". Не поощрялось проявления детской самодеятельности - детей на табуретку не ставили и песенкам их не умилялись. Родители тоже не воспитывали во мне артиста. Потому с детства у меня не было стремления "блеснуть" перед взрослыми, а пение на публике казалось чем-то несерьёзным и даже постыдным. Это сейчас, по прошествии лет, я понимаю, что тот подход был неправильный, что порывы творчества у ребёнка нужно всячески поощрять и развивать - так лучше для его будущего, а тогда я вовсе не связывала пение со своим будущим.
     Может, поэтому, когда мы вернулись в Харьков, и мама, слыша, как я пою, отдала меня в музыкальную школу, учение там для меня было мучением: пение в хоре, показательные выступления. Нет, петь мне нравилось, но только для себя - я считала это своим, сугубо личным.
     Кстати, и в обычной школе одноклассники то и дело приставали: "Цифра, спой!".
     После 8-го класса я решила уйти в музыкально-педагогическое училище. Окончила, но перспектива быть учителем пения или музыкальным руководителем детского сада меня не вдохновляла, и я консультировалась в Харьковской консерватории у педагогов по оперному вокалу. И хотя главным аргументом по-прежнему был тот, что петь мне просто нравится, к этому времени уже самой стало интересно: "Как на меня реагируют в качестве певицы?". Друзья-однокурсники подбили меня на то, чтобы я пела со сцены; одновременно я стала работать в бит-группе "Красные дьяволята" и в харьковском джаз-оркестре "Везувий", руководителем которого был блестящий пианист и композитор Владимир Белоусов. Чуть позже, как выяснилось, ещё и заботливый муж. (Улыбается.) Благодаря этому человеку моё музыкальное мировоззрение формировалось на редких для советского человека записях: репертуарах итальянки Мины, Барбары Стрей-занд, дуэта "Карпентерс".
     - И тогда Вы уже наверняка знали, что вокал будет делом Вашей жизни?
     - Пожалуй, да. И в осознании этого мне очень помог ещё один замечательный человек, увы, ныне покойный Пётр Топчий, выдающийся лирический баритон Украины. У него была очень яркая судьба; с детства он жил за границей, учился, а потом и преподавал в лучших музыкальных заведениях Европы, объездил, без преувеличения, весь мир. В начале 70-х он приехал в Советский Союз, чтобы собрать собственный коллектив; много ездил по стране, но не мог найти артистов должного уровня. Приехав в Харьков и услышав нашу с Володей работу, он был категоричен: "Согласен работать только с вами!".
     Мы переехали в Киев. Володя с ребятами поселился в общежитии Укрконцерта. Мне же, поскольку там не было предусмотрено семейного проживания, Пётр Топчий и его жена, известная артистка цирка и просто обаятельная женщина, Ирина Щетинина любезно предложили пожить у них. Их просторная квартира была шикарно обставлена: дорогая мебель, самая современная аппаратура, всевозможные музыкальные записи, вещи и продукты из валютной "Берёзки". Но не это главное, а то, что Петя посвятил меня в тонкости вокала, которые он постиг в Миланской консерватории и чего не преподавалось у нас: голосоведение, фразеология, дыхание, вибрация, психологический настрой и основное - собственный голосовой тембр, манера исполнения. Он рассказывал мне о "системе Карузо", базирующейся на особой технике звукоизвлечения, когда делается спокойный глубокий вдох, и сразу же, без пауз, на выдохе должен идти звук. Только плавное движение воздуха позволяет равномерно работать диафрагме и добиваться истинного "bell canto" - по-настоящему красивого пения.
     У нас с Петей была концертная программа, нетипичная для тех лет: первое отделение мне с ним, как с "иностранцем", позволялось петь на английском языке: в этом контексте допускались блестящие платья, свободные движения по сцене. Во втором отделении исполнялись русские и украинские народные песни - в национальных костюмах, разумеется. Работать было интересно, и, несмотря на норму 250 концертов в год, удовольствие было огромным. Вообще, этот период совместного с Петром творчества мы с мужем вспоминаем с особой теплотой.
     - Всё ли так безоблачно было в Вашей певческой карьере?
     - Тогда путь на сцену не был лёгким, как сейчас. Помню, в 1975 году нас с Владимиром пригласили работать в Ужгород - в закарпатскую филармонию. С одной стороны, Трансильвания,- переплетение границ, национальностей и культур - период плодотворного творчества. Там ловилось западное телевидение, которого в Союзе больше нигде не было. С другой - бытовая неустроенность. Вместо того, чтобы заниматься собственной раскруткой, как делают сейчас, мы обязаны были колесить по разным городам, а зачастую - по сельской местности. Нередко из-за отсутствия гримёрок приходилось переодеваться за занавесом, там же был и туалет, которым, прошу прощения, служило простое железное ведро с характерным звоном.
     Зато в это время мне удалось записать несколько украинских песен, которые услышал известный московский композитор Александр Зацепин. Его что-то "зацепило" (Смеётся,.), и он предложил мне сотрудничество. Было начало 1978 года, я буквально на 2-3 дня приехала в Москву, чтобы поучаствовать в пробах - записи песен к кинофильму "31 июня". Как позже выяснилось, этого оказалось достаточно, чтобы мои "пробные" записи вошли в фильм и принесли мне известность.
     - Что бы Вы могли сказать о работе с этим талантливым, но довольно закрытым человеком?
     - Наша дружба и совместная работа с Александром Сергеевичем продолжается. Сейчас он живёт в основном во Франции, но часто наведывается в Москву, бывает у нас в гостях. Несмотря на почтенный возраст, это очень энергичный и трудоспособный человек. Высококлассный мелодист с двумя высшими - инженерным и музыкальным - образованиями, в жизни он "публичный аутист". Он не изменился, впрочем, как и я. [Опять смеётся.)
     - Парадокс: каждый год как появляются, так и исчезают всё новые певицы, но неподражаемую Татьяну Анциферову можно услышать лишь в записях. Когда Вы порадуете публику новыми песнями и выходом на сцену?
     - Скоро. Причём это будут песни не только на русском, но также на английском, португальском, украинском и даже на венгерском языках. Помимо моего мужа, известного в музыкальной среде профессионала, в работе мне помогает Валерий Гроховский - на сегодняшний день, подчёркиваю, один из лучших пианистов планеты, музыкант, досконально знающий как классическую музыку, так и джаз. Идёт работа, как я говорила, и с маэстро Зацепиным.
     Скоро выйдет сведённый несколько лет назад и практически готовый "к употреблению" диск "Леди Мармелад" - раньше выпустить его не было возможности: к сожалению, многое упирается в нехватку денег.
     - Татьяна, а с коллегами по творческому цеху, например, с Лещенко, Долиной, часто общаетесь? Иной раз сообща легче проблемы решать...
     - Что касается Ларисы, я была бы рада её повидать -просто так; надеюсь, и она меня тоже. А вот к Лещенко я всего однажды обращалась с небольшой просьбой. Мне этого хватило! Я понимаю, что никто в этом мире никому не обязан, но тем не менее... Бог ему судья...
     - Не будем о грустном. Ваш душистый чай так согревает душу!
     - Люблю обычный "эрл грей" - густой и насыщенный чай с бергамотом и никак не могу привыкнуть к столь модным теперь зелёным сортам, хотя мои ученицы дарят их в больших количествах. А вот кофе - это по части моих мужчин - Володи и сына Славы, ему сейчас 20.
     - Как мастер по вокалу и просто как мать, что Вы можете пожелать молодёжи, особенно начинающим певицам, которые спят и видят себя звёздами, мерцающими в блеске софитов и вспышек фотокамер?
     - Девочки, если можете не петь - лучше не пойте. Но если это потребность души - пойте везде и всегда. Только помните, что молодость и красота - это ещё не достижение; нужно много и неустанно работать над собой. Сегодня не то время, когда споёшь раз-другой на полянке и вдруг проснёшься певицей; необходимо в совершенстве изучить нотную грамоту, всецело овладеть музыкальной теорией, практическими навыками игры на различных инструментах. И главное, во что бы то ни стало нужно оставаться чутким человеком, уметь прислушиваться к гармонии своей души, к ритму своего сердца.