ГОРОД НАЧИНАЕТСЯ С ВОКЗАЛА

На Ярославском вокзале завершена реставрация зала ожидания повышенной комфортности - первого вокзального помещения, пополнившего список музейных объектов столицы.

В конце позапрошлого века в Москве началось строительство новых, более вместительных вокзалов: бурное развитие промышленности в отдалённых губерниях и стимулированная им прокладка железных дорог превратили первопрестольную в крупнейший транспортный узел. Да и сама московская промышленность остро нуждалась в оперативной доставке сырья и вывозе готовой продукции. Будучи известными меценатами, промышленники-"миллионщики" (Мамонтовы, Рябушинские, фон Мекки) стремились вовлечь в свои проекты лучшие инженерные и художественные силы России, поэтому вокзальные здания проектировали Шехтель, Щусев, Шухов, Рерберг, а фасады, платформы и залы ожидания украшали Лансере, Бенуа, Рерих, Кустодиев, Серебрякова, Нивинский, Коровин. В результате именно вокзалы стали наиболее яркими образцами московского зодчества конца XIX - начала XX вв.
     Ярославский вокзал часто называют главным вокзалом России. Здесь между 3-м и 4-м путями находится "нулевой километр"; отсюда уходят поезда самого дальнего в мире следования - до Тихого океана (более 9000 км). Но дело не только в этом. Трудно найти в Москве постройку, сравнимую с этим сооружением по силе эмоционального воздействия. Специалисты по истории архитектуры сравнивают арку главного входа под крышей-кокошником то с широко раскрытой пастью морского чудовища со злыми глазками-окошками, то с воротами мрачной крепости. И правда: независимо от конкретных ассоциаций даже простой наблюдатель не может не ощутить мощного эмоционального заряда, заложенного в архитектуру вокзального фасада. Тяжёлые, вздутые пилоны с бугристыми наростами, вздыбленная крыша, приподнятый, искривлённый козырёк создают ощущение смутной тревоги, холодной бесприютности. Шедевр притягивает и пугает, восхищает и подавляет.
     Ко времени его создания московско-ярославская узкоколейка успела дотянуться до Архангельска: председатель Совета министров граф С.Ю.Витте спешил использовать свой "административный ресурс", дабы заставить эгоистов-предпринимателей прокладывать сложные, но жизненно необходимые для страны трассы. Акционерное общество Московско-Ярославской железной дороги, коему принадлежала северная магистраль, возглавлял С.И.Мамонтов, известный не только своей деловой хваткой и "рыночным чутьём", но и разносторонними талантами, а также щедрым покровительством московской богеме. Однако приложить руку к созданию нового вокзала "московскому Лоренцо Медичи" не пришлось: в 1899 г. он был арестован по обвинению в противозаконных финансовых операциях. Вынесенный присяжными под воздействием страстной речи адвоката Плевако оправдательный приговор не зачеркнул ни реальных нарушений, ни необходимости покрытия исков кредиторов, полностью разоривших мецената. Московско-Ярославская железная дорога досталась казне и, объединённая с другими трассами, вошла в 1900 г. в состав государственных Северных железных дорог. Тогда-то и встал вопрос о перестройке Ярославского вокзала. Для разработки проекта была приглашена "звезда" тогдашнего московского зодчества - Ф.О.Шехтель; под его руководством к 1904 г. строительство новых "северных ворот" было закончено.
     Творение Шехтеля создавалось в русле архитектурной моды начала прошлого века, требовавшей искусного совмещения внешних признаков различных стилей (новых и старых, своих и чужих), щегольски-звонкой стилистической пестроты. Результатом этого "беспредела" стало рождение уникального художественного феномена, получившего название русского модерна (или неорусского стиля). Русский модерн - не "смесь французского с нижегородским"; это умышленная романтическая гипербола - умилённый взгляд на старину сквозь призму современности. Характерные мотивы древнерусского зодчества преображаются, поэтизируются, варьируются, свободно соединяясь с модернистской стилистикой. Приправленная приёмами модерна, русская национально-романтическая волна счастливо избежала псевдонародной пошлости, оставшись в истории мирового искусства образцом эстетической изысканности и безукоризненного художественного вкуса.
     Таким был и созданный по проекту Шехтеля деревянный городок, в котором разместились российские павильоны на Всемирной выставке в Глазго 1901 г.: изящный лубок, обыгрывавший архитектурные формы северных церквей и жилых домов. В здании Ярославского вокзала Фёдор Осипович воспроизвёл свой "русский городок" в камне, заметно усложнив и модернизировав "шотландский" деревянный проект. Мотивы зодчества Северной Руси просматриваются не только в арке главного входа (образцом "раскрытой пасти" послужили ворота Спасского монастыря в Ярославле), но и в завершении вокзальных башен (в форме то шатра-кокошника, то ажурного теремного гребешка), и в приглушённо-пасмурных цветах фасадов. Широкий фризовый пояс из мягко переливающихся зеленовато-коричневых глазурованных плиток, майоликовое панно (выполненное по собственноручным рисункам Шехтеля) - всё это превратило вокзал в "северную сказку", колдовскую, завораживающую, жутковато-таинственную.
     Главный вестибюль, проход к поездам и зал ожидания для пассажиров 1-го класса украсили 10 полотен из "северного" цикла К.Коровина, позволившие Мамонтову хотя бы косвенно "поучаствовать" в благоустройстве любимого детища: ведь это именно он финансировал в 1894 г. "творческую командировку" своих друзей-"передвижников" (В.Серова и К.Коровина) на Крайний Север. Экзотические картины Коровина органично вписались в интерьеры павильона Русского Севера на Нижегородской ярмарке 1896 г., а потом надолго застряли в мастерской художника: "Съёмка жира с кита", "Разделка крупной рыбы" и тому подобный северный реализм не пользовался спросом у покупателей. Изысканно-мрачноватые интерьеры Ярославского вокзала как будто специально были созданы для коровинских живописаний охоты на моржей и тюленей: стилистическое, колористическое, тематическое "совпадение" было идеальным.
     После революции вход в VIP-зал замуровали (за неимением соответствующих пассажиров), а в 1930-е годы началась постепенная реконструкция вокзала (который и после шехтелевской перестройки продолжал оставаться слишком тесным). Прерванная войной, она растянулась до 1966 г. Новую, не менее талантливую отделку помещений спроектировал А.Душкин (автор станций метро "Маяковская", "Кропоткинская", знаменитого вокзала в Сочи). Известный скульптор-анималист И.Ефимов покрыл стены и колонны изящными зверино-птичьими рельефами, а полотна Коровина, причисленного к тому времени к классикам, благоговейно отправили в Третьяковку. О замурованном зале забыли. Он был случайно обнаружен во время второй реконструкции вокзала (1994 - 2004) и вот теперь, великолепно отреставрированный, вновь распахнул свои двери - в виде... музея одной картины.
     Открытие зала повышенной комфортности (так теперь называется старый VIP-зал) одновременно стало вернисажем панорамного полотна народного художника РФ Д.Белюкина "Матушка Русь. Ярославль", выполненного по заказу Московской железной дороги, а главное - достойным продолжением замечательной российской традиции украшения общественных интерьеров не только фресками и мозаиками, но и тематической станковой живописью. И Мамонтов, и советская власть понимали огромное значение рукотворной красоты в каждодневном окружении усталых, вечно спешащих горожан и по мере сил старались наполнять ею и вокзалы, и станции метро. Судя по звучавшим на торжественной церемонии выступлениям, это понимают и министр культуры РФ А.Соколов, и президент ОАО "Российские железные дороги" В.Якунин, и начальник Московской железной дороги В.Старостенко, и митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир. "Так в чём же дело-то? - сам собой возникал недоуменный вопрос. - Кто он, этот всесильный злодей, завесивший наш город разрушительной для человеческой психики рекламой, насильственно вгоняющий её нам в подсознание в универсамах и метро, если даже эти влиятельные люди не скрывают своего бессилия пред его вредоносной дланью и радуются созданию крохотного культурного оазиса?".
     Что касается полотна, то сочетание его монументальных размеров (5 м х 2,3 м), удачно выбранного ракурса (с высоты птичьего полёта) и детально прописанного среднего плана позволяют отдыхающим в креслах пассажирам не только "парить" взором над панорамой одного из красивейших городов России, но и с интересом рассматривать телегу с "вечной" русской лошадкой, машины, фигурки людей, изразцы старинного храма. На картине запечатлена "короткая, но дивная пора" ранней осени, грустный праздник "бабьего лета". Проникновенно-поэтичный портрет Родины на фоне холодной лазури реки и небес, в золотом окладе сентябрьской листвы...
     Я вновь пришла на Ярославский вокзал примерно через месяц после открытия нового зала. Объявление у входа в "музей одной картины" извещало, что пребывание в нём стоит 100 руб. в час. Обаятельная дежурная вручила мне прекрасно изданный проспект картины Белюкина. В зале находилось три человека: один склонился над ноутбуком, другой читал газету, третий смотрел телевизор, "задавивший" тихую "Матушку Русь". На плохо освещённую картину никто не обращал ни малейшего внимания, и было непонятно, что куда пришло: музей - на вокзал или "ящик" со всем своим содержимым - в музей. А я смотрела на полотно и думала о том, что за стенами изображённых на нём старинных особняков работают такие же "ящики", что в городе массовая безработица, от которой многие пытаются спасаться в Москве, как когда-то искали спасения на строительстве "железки" крестьяне северных губерний. Сколько полегло их там - от малярии, чахотки, "надсады"? Отслужат ли по ним когда-нибудь панихиду? Найдётся ли "передвижник", чтобы воспроизвести в широком формате ту погибельную мамонтовскую стройку (когда даже пробный поезд на Архангельск провалился в болото вместе с насыпью)? Настанет ли время, когда пассажирам на Ярославском вокзале будут вручать исключённое из школьной программы стихотворение Некрасова "На железной дороге"? Вряд ли попадут в зал повышенной комфортности измученные ярославские "гастарбайтеры", потомки тех, что "плакали и пели" в зелёных блоковских вагонах. А жаль: не для УТРов же создавал художник в течение двух лет своё светоносное полотно.
     Не будем, однако, омрачать "несвоевременными мыслями" очень своевременное, доброе и перспективное начинание. На одном из московских вокзалов впервые открыта постоянная экспозиция замечательной картины одного из лучших художников России - это событие заслуживает внимания и адекватной оценки. Мы должны быть благодарны как самому Дмитрию Анатольевичу, так и всем, кто поспособствовал "хождению в народ" его произведения. Заказаны копии и некоторых картин Коровина. Будем надеяться, что "процесс пойдёт" и наши вокзалы когда-нибудь станут престижными художественными галереями. А почему бы нет? Говорят: город начинается с вокзала. Значит, и культура города - тоже.

Светлана ГАЛАГАНОВА